Накапаю капель в стакашек печальный…
Живу одиноко, хвораю за двух…
Бог троицу любит во тьме чужедальней…
А я…
…а я просто – в ночи – кочегар.
Я лишь кочегар. Моя родина – топка.
Мне матерь родимая – адовый жар,
А после работы – селедка и стопка.
Я землю вам, люди, до тьмы натоплю!
До смерти: не мерзните там, между снами…
Я, милые люди, вас жаром люблю,
Подземным огнем, в небесах пламенами!
Беспечно я уголь кидаю… мой пот
Скользит по щекам… искры сыплют половой…
Железный плывет и пылает наш плот!
Никто не потонет, попомните слово!
Никто!
…я ловлю эти точки-тире.
Я всем долготу-широту сообщаю.
Под звездами – синь. Океан – в серебре:
Морозные горы – от края до края.
Ползут, надвигаясь, роскошные льды.
Я вижу в окно их. На палубе люто,
Хрустально, и недалеко до беды,
До времени спящей в потемках закута.
А выйти на палубу?..
…вдаль я гляжу!
Меня здесь дежурить поставили ныне
Всю ночь. Я глазами скольжу по ножу,
По бритве Юпитера в синей пустыне.
Венера шевелит, цветной осьминог,
Лучистые щупальца… жгутся полночно
Мицар и Алькор… вот и Марс – вышел срок —
На льдистой охоте стреляет бессрочно…
О, Господи, полночь! Что там впереди?
Пожар? или праздник?..
от Фенди? от Гуччи?!
Летят метеоры, колотят дожди,
Истают запасы – на голод, на случай…
Я щурюсь! Вперяюсь в далекую даль!
Катает вода свою спину слоновью,
Семь футов под килем, и счастья не жаль,
Когда припадаешь к земли изголовью!
Когда воду в губы целуешь, и соль
Тебе колет сердце ледовою спицей,
Тебя режет надвое звездная боль,
Тебе океан до рождения снится,
Земля в окольцовье предродовых вод,
Да, околоплодных!
да, околовечных!
Да, всем коловратом лесов и болот
Закрученных яростно, бесчеловечно
Вокруг человека! вокруг его тьмы!
Кругом его страшного, страстного света!
О, Господи, там, впереди – тоже мы!
О, дай нам ответ!
О, не дай нам ответа!
Вперед-здесь-смотрящий, дай зренья взаймы,
Не вижу в ночи белизны эшафотной
Великого льда, ни сумы, ни тюрьмы,
Великая ночь огнеглазо бесплотна,
Великая ночь всем подобьем смертей
Мне шепчет о жизни в холодное ухо,
Я мерзну, я дико продрог, до костей,
Уже подвело мне голодное брюхо,
И, Боже, как страшно желаю курить,
И пива глотнуть, до утра еще долго,
Титаник бежит наш вперед, во всю прыть,
И остры глаза мои звездного волка,
И вдруг я сияньем – вдали – вижу то,
О чем бы – ни лекарю, ни иерею,
Дрожу,