Што-то должно случиться. Кто-то должен пошевелиться. Кто-то должен хоть што-то сделать.
Только я здесь совсем один, што бы там мир ни вытворял.
– Ты говорить умеешь? – попробовал я.
Она только смотрела.
– Тихо, – буркнул Мэнчи.
– Заткнись, Мэнчи, мне нужно подумать.
А она все так же смотрела. И никакого Шума.
Што же мне делать? Это нечестно. Бен сказал, я доберусь до болота и буду знать, што делать, но я ничего не знаю. Они ничего мне про девочку не сказали и про то, почему от тишины мне больно, – тоже. И я никак не могу не реветь, как будто ужасно по чему-то тоскую.
Я даже думать толком не могу, будто эта зияющая пустота – не в ней, а во мне, и этого ничем никогда не исправишь.
Што же мне делать?
Вроде бы она начала успокаиваться. Дрожала уже поменьше, и руки задирала не так высоко, и вообще выглядела не так, будто сорвется с места при первой же возможности… хотя кто ее знает. Как понять, когда человек вообще никакого Шума не издает? Как вообще может быть человек, если у него нет Шума?
А она меня слышит? Может человек без Шума слышать другого человека?
Я посмотрел на нее и подумал как можно громче и яснее, ты меня слышишь? Слышишь меня?
Но она совсем не изменилась – ни с лица, ни вообще с виду.
– Ладно, – сказал я и отступил на шаг. – Ладно. Ты просто сиди, где сидишь, ладно? Вот там и сиди.
Еще несколько шагов назад, но глаз я с нее не сводил, а она – с меня. Руку с ножом я, правда, опустил и высвободил из рюкзачной лямки, а потом и весь рюкзак сбросил на землю. Держа одной нож, другой я полез внутрь и выудил книгу.
Што-то она больно тяжела для того, што сделано из слов. И пахнет кожей. А унутри – многие страницы, где моя ма…
Так, это может подождать.
– Смотри за ней, Мэнчи, – велел я.
– Смотреть! – буркнул он.
Я заглянул под обложку. Там и вправду обнаружилась сложенная бумага, как Бен и сказал. Я ее развернул: на одной стороне – от руки нарисованная карта; другая вся исписана, но там столько букв, што у меня никакого спокойствия Шума сейчас не хватит даже попытаться их разобрать, – так што я просто уставился на карту.
Наш дом – вот он, в самом верху, а под ним – город, и река сбоку, по которой мы с Мэнчи шли, течет в болото, где мы прямо сейчас и сидим. Но на этом все не заканчивается. Болото тянется, пока снова не превращается в реку, а по берегу у нее идут стрелочки, стало быть, это вот куда Бен хотел, штобы мы с Мэнчи пошли, и я повел по стрелочкам пальцем, а они прямо взяли и вышли с той стороны болота, прямо к…
ХРЯСЬ!
Мир на секунду стал очень светлый, потому как мне што-то прилетело в голову, как раз в больное место, куда мне двинул Аарон, и я, естественно, опрокинулся, но, опрокидываясь, махнул ножом куда-то вверх, и там слегка вскрикнули от боли, а я успел подхватиться, пока совсем уж не упал, и развернуться, и оказался сиднем на земле, прислонив тылом руку, которая с ножом, к боли в голове, глядя, откуда напали, и вот тут я первый свой урок и усвоил: то,