– Ты только сегодня ведешь себя как придурок, или у тебя так по жизни? В любом случае, герой нашего обсуждения только что объявился. Смотри, – ответила она, указав на экран своего устройства.
– Прости за то, что не отвечал на звонки, был очень сильно занят… Завтра объясню подробности… Попроси Андрея организовать встречу… Он что, просто прислал нам инструкции?! – воскликнул Наумов, поверхностно пробежавшись по тексту сообщения.
– Ты словно его не знаешь, – девушка развела руками, и, улыбнувшись, вышла из кабинета.
Что же касается самого Кардинала, то он, разумеется, проводил свое время с пользой. Упершись в небесный потолок, молодой политик размышлял о своем детстве. Именно в этом парке, на этой самой скамейке, он впервые попробовал мороженое. Забавно, что подобные воспоминания нередко отпечатываются в нашей памяти на долгие, долгие годы. Они являются своего рода маяком, указывающим верный путь. Светом, напоминающим, что твой путь не лишен смысла, ибо в пути смысл и заключен. Но стоило ему только задуматься о своих родителях, как яркий свет воспоминаний поглощала непроглядная тьма. Мать умерла еще при родах, а отец… Скажем так, когда отец столкнулся с фактом невообразимой радости и убийственной печали одновременно, он выбрал второе. Цена, которую ему пришлось заплатить за детей, показалась ему слишком завышенной. Однако стоит отдать ему должное, ведь сыновей он все же воспитал. Возможно, таким образом он решил исполнить последнюю волю своей возлюбленной.
– Не думал, что ты придешь, – сказал Кардинал, не отрывая взгляда от темнеющих небес.
– Ты же прекрасно понимаешь, что я не могла не прийти. В конце концов, ты же мой начальник, – улыбнулась девушка, сев рядом с политиком. – Правда весьма странно, что ты попросил меня явиться в этот парк только спустя час после первого сообщения. И вообще, мы же должны были обо всем поговорить завтра, разве нет?
– Сегодня я проявил слабость, Катя. Больше этого не повторится. Теперь я полностью с вами. До конца. И я знаю, что ты поймешь меня, если я предпочту оставить истинную причину моего отсутствия в тайне. Однако Андрей не оценит подобный подход. – начал он, опустив взгляд на землю. – Завтра в офисе я расскажу официальную версию произошедшего, которая избавит нас от лишних вопросов и позволит продолжить работу. Но сегодня я хочу поговорить с тобой о реальности. Мне кажется, что нам не выиграть эту безумную гонку.
Для Екатерины Васильевны не существовало ни возрастных рамок, ни моральных ограничений. И вот один из тех немногих избранных, вошедших в круг ее уважения людей, говорит о неизбежности поражения. Для нее он был не просто начальником. Он был лидером. Человеком, способных повести за собой на край света при любых обстоятельствах.