– Что толку от мира, если он рано или поздно потрескается по швам? В нашем случае, это вряд ли займет больше полувека. И речь сейчас идет даже не о противостоянии с непонятным внешним противником, а с войной внутри нашей страны. На земле, которая нас, так или иначе, объединяет. Раньше я думал, что проблема в людях. Что это люди виноваты в своих бедах, что это они выбирают свою изначальную судьбу. На самом деле, даже статус человека как такового мы принимаем не сразу после рождения. Появившись на свет, мы приобретаем биологические черты человека, но лишь с возрастом приобретаем социальные. Личностью не рождаются, Катя. Ею становятся. И эта простая истина поставила все на свои места. Недавние события… Заставили меня задуматься о детстве. О времени, когда я формировался как человек. В этот момент до меня наконец-то дошло, что таким как мы с тобой просто несказанно повезло. Ведь мы родились в семьях, которые смогли дать нам образование и помочь социализироваться, какими бы плохими эти семьи нам не казались. А те люди, которых мы клеймим варварами, всего лишь являются обделенным большинством. Война против себе подобных неестественна для человека. Те, кто думают иначе, просто не получили необходимого развития своей социальной половины. И потому на нас лежит ответственность за тех, кому повезло меньше, чем нам. Мы не выбирали кем родиться, но мы выбираем, кем умереть. Вот почему я говорю с тобой о бессмысленности этой гонки. Мы должны установить мир не на поле боя, а в людских головах, чего бы это нам не стоило.
– И как же, по-твоему, мы должны сделать всех обделенных «личностями»? Ты говоришь прямо как настоящий утопист, – фыркнула Екатерина, пытаясь переварить сказанное своим собеседником.
Глаза Кардинала азартно блеснули, а затем взглянули прямо в лицо девушки. Глубина этого взгляда была сравнима лишь с океанической пучиной, таинственно переливающийся на свету. Было в этом мужчине что-то столь притягательное, что-то столь завораживающее… Екатерине хотелось утонуть в его взгляде, попытаться хотя бы на миг ощутить все то, что ощущает он. Но она знала, что это невозможно.
– Если бы я знал, мы бы с тобой разговаривали на вершине мира, а не в общественном парке. А потому я могу предложить лишь один метод. Проб и ошибок.
– Главное, чтобы эти ошибки не стоили нам жизней, – ухмыльнулась девушка, зачарованно взглянув на появившиеся звезды. – Иначе окажемся там.
– Иначе окажемся там, – улыбнулся он в ответ.
Жизнь Николая Александровича изменилась до неузнаваемости. Психиатр стал не только чувствовать себя лучше, но и начал проявлять более активный интерес к окружающему миру. Полный достаток сна, питания и пространства побуждал его к действиям, способным украсить досуг. Иными словами, когда Кардинал покидал особняк,