кожа на лице дышала чем-то не совсем здоровым, больше
больным духовно, а не физически. Словно каждое прикосно-
вение мужской руки портило выражение лица, как будто при-
касаясь к какому-то капризному яблоку, на котором остается
след или вмятина.
«Как бы искренне не смеялся клоун, его грим всегда давит
на зрителя, – с грустью подумала Лика. – И как бы искренне
не смеялся клоун в уборной актера, он по-прежнему будет
ощущать на своем лице остатки выцветших красок».
Она вытерла ватным тампоном макияж и вспомнила, как
один фотограф сказал, что глубина и объем ее глаз совершен-
ны. И еще многое, что он болтал, что сейчас всплыло совсем
некстати. Образ воспевателя блуждал по углам и раздражал ее.
«А этот мальчик способен вытерпеть меня…»
Лика подошла к окну. Холодный ветер гнал перистые об-
лака.
«Невозможное легко создать, – прошептала она, – даже
если все возможное ты уже потерял».
В это время Н. вышел на третьем этаже из лифта. Вдруг
кто-то тихо окликнул его. Он обернулся, но коридор был пуст.
Часть первая
– Но у него душа грязная; он знает
и не решается, он знает и все-таки
гарантии просит. Он на веру
решиться не в состоянии. Он хочет,
чтоб я ему, взамен ста тысяч, на себя
надежду дала.
Ф. М. Достоевский.Идиот
Глава 1
Мысли вели меня вдоль Крымской набережной. Я шаркал
ботинками в тон своей грусти. Печальный свет ночной улицы
отражался в реке. Вокруг было туманно и даже дымно. С воды
тянуло сыростью. Немногое можно было разглядеть в такую
погоду, но я пытливо шел вперед.
В моем уме кипел ад. Не оставляя времени на отдых, он за-
ставлял меня блуждать в прошлом. Он беспощадно напоминал
мне один и тот же день. Мне ничего не оставалось, как отка-
заться от собственной памяти и попытаться открыть «новую
книгу жизни».
Но попытки тщетно умирали. Последние четыре дня изну-
рили меня окончательно.
Когда я случайно увидел ее в Сокольниках, все полетело
вверх дном. Я знал, что рано или поздно она вернется в Моск-
ву, но так быстро?
Швеция – не ее дом. Это маленький секрет ее жизни, о ко-
тором я все знаю. К ее припадкам там я относился спокойно.
В клинике она не могла ни с кем сойтись, только я говорил
с ней.
Лечебница находилась в 30 км от Стокгольма, на острове
Бьерке, озеро Меларен. Она имела пробный статус. Сюда по-
падали люди с «повышенной чувствительностью», то есть пре-
вышающей человеческую норму эмоций в день. Была ли она
коммерческой организацией, наживающейся на желающих
вылечиться, или клиника действительно выпускала совершен-
ных людей, это никого не волновало. Это был «остров богатых».
Людей,