Эта – первая после окончания вуза – встреча стала и последней. Кубову ли было не знать, как трудятся в таких заведениях «девушки»?
Вступая в начале нового тысячелетия в законный брак, Виталя тщательно пробил свою невесту через своих людей по всем базам. Его устраивала в меру скромная: с опытом, но в разумных рамках, приличная. Будущая супруга, так уж получилось – ровесница, по имевшимся у Кубова сведениям, таковой и была.
…Смочив горло – до слез приятно – обжигающим, произведенным на московском заводе подобием коньяка, Трюффо и Пескарева вынырнули из подземного перехода в начале Воздвиженки. Возрадовались («все стало вокруг голубым и зеленым»), и почему-то обоим вспомнилось: эх, было, было время, когда эта часть правительственной магистрали называлась (как и нынешний Новый Арбат) Калининским проспектом.
– Поразили в правах всенародного старосту, ы-ы…
– Суки!
Этанол – не валерьянка. Даже пиво сильно меняет ракурс восприятия. Фляжку – обоих томила жажда – добили на ступеньках следующего подземного перехода. Там, где когда-то стоял Центральный военный универмаг.
Суржик в нерешительности стоял над Арбатским тоннелем. Ехать в Апрелевку (по прямой «голубой» или «синей» – до Киевского вокзала)? Отложить поездку на выходные?
Недалеко от Апрелевского завода грампластинок (последнюю партию произвели в девяностых) жила подруга Людмила, пиар-менеджер в филиале глобального рекорд-лейбла.
Там же, над проносящимися внизу авто, испытал Суржик когда-то Юношескую Эйфорию. Поздней осенью 88-го, первокурсником еще, ходил на «Роман с камнем». Стаса впечатлила американская кинолента, проецируемая на огромный экран самого большого в СССР кинотеатра. В самом большом советском кинозале царила красивая, романтичная, чисто-наивная умница Кэтлин Тернер. (Восприятие наверняка было бы другим, увидь он «Жар тела» – вполне эротическую картину с участием этой актрисы.) Майкл Дуглас играл целеустремленного смельчака, обаятельного индивидуалиста, олицетворяющего популярную тогда Америку…
После киносеанса Суржик шел из самого большого в СССР кинотеатра «Октябрь» по широченному Калининскому проспекту и мечтал: «Прекрасная женщина, которая любит, которую любишь!»
Конец перестроечной московской осени, вечер. Суржик флегматично брел по Калинке, не замечал ничего вокруг. Стемнело, легкий морозец, безветренно…
Стас подходил к метро, перед тем как спуститься в подземный переход, на мгновение остановился над Арбатским тоннелем, задумался, какой вход лучше – Генштаб или уменьшенная копия Театра советской армии? И тут крупные снежинки стали падать на голый московский асфальт. Суржика почему-то охватил священный трепет. Он стоял под этим снегом,