– Чем не Таити?
Их Рио-де-Житомир. Их затерявшийся в Тихом океане экзотический остров… Как минимум – город лежал в стороне от столичной суеты. От Москвы и Ленинграда он был даже дальше, чем настоящий остров Таити, куда, оставив Францию, уехал нонконформист Гоген.
Леонид Александрович работал в русской школе Житомира. В той же, в которую со временем пошли учиться дети – Настенька и Стасик. Л.А., разговаривая с украинцами, общался на родном языке, с женой и детьми переходил на русский. И Антонина Георгиевна, и дети вполне могли поддержать разговор с украинцами на украинском.
К агрессивной украинизации Леонид Александрович относился отрицательно. За футболку с принтом «Дякую Тоби, Боже, що я не москаль!», которую Суржик в середине нулевых купил во Львове и собирался – смешно же – носить в Москве, сына отругал. Надпись назвал выходкой и безобразием.
Над Л. А. в учительской слегка подтрунивали.
– Когда персональная выставка в Москве, Ленечка? – спрашивала Зоя «Без Пяти Минут Пенсия» Ивановна, не отрываясь от тетрадок с контрольными по математике.
Леонид Александрович Суржик не обижался. Коллеги за покладистый характер, готовность помочь, профессионализм и эрудицию Л.А. уважали и, пожалуй, любили. В юности Леонид имел приятную наружность. С возрастом внешность неприятней не стала. За годы художник немного ссутулился. Но ему это даже шло: перекликалось с кротким нравом. В своих недорогих румынских костюмах школьный учитель рисования Леонид Александрович странным образом напоминал журналиста Грегори Пека из «Римских каникул».
А ведь детство папы Стаса прошло в бедном украинском селе, часть его – во время немецкой оккупации. С шести лет Леня пас корову, а досыта не ел до двадцати пяти лет. Впрочем, бедное село – не бедное, а три сестры, старший брат и сам Леонид получили высшее образование. Стараниями отца и матери, у которых детей было семеро по лавкам, не только поехали учиться в Харьков, Киев, Львов, Ленинград, окончили вузы, уехали по распределению, успешно работали учителями, врачами, инженерами.
Природная способность папы Стасика просто и с достоинством общаться с любым – от ребенка до чиновника из министерства – не могла не располагать к нему самых разных людей. Не один раз предлагали Леониду Александровичу в семидесятых и восьмидесятых годах варианты карьерного роста. Будучи лишен начальственных амбиций, Л.А. каждый раз отказывался. Помимо наличия гонора нужно было еще и в партию вступить, а он почему-то не торопился. Немного странная позиция, учитывая, что папа Стасика полностью и совершенно искренне поддерживал СССР как во внутренней, так и во внешней политике. Думается, если бы Л.А. захотел стать большим начальником, в КПСС бы вступил, причина была в том, что он не хотел расставаться со своей ролью простого учителя и абсолютно независимого художника.
Леонид