Смотритель прислушался к звукам со двора и продолжил:
– И тут фельдъегерь как взбрыкнёт, как закричит: «Неправда! Неправда твоя! В Библии сказано, что все мы грешные и нет ни одного праведного. Я покаюсь перед ним. И он всё поймёт и простит! Бог он – милостив». А чернец ему спокойно так на это отвечает: «Да, милостив! Он один раз уже всех «простил». Ты забыл, что ли? Вы как слепые. Бубните себе под нос, а ничего не видите. Ну-ка подай мне эту библию вашу, я тебе кое-что оттуда сейчас прочитаю».
Смотритель взбудоражено замахал руками. Резко встал. Оглянулся по сторонам и, унимая задрожавшие руки, заговорил быстро и возбуждённо:
– Тут, веришь, я молиться начал и с меня от испуга пот ручьями потёк, – он перекрестился и, подправив фитиль на свечке, продолжил. – И так тихо стало, что слышно было, как чернец страницы там начал листать, а потом он и говорит: «Вот оно как здесь написано, слушай: «И сказал Господь: истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил, от человека до скотов, и гадов, и птиц небесных истреблю, ибо Я раскаялся, что создал их».
Смотритель покачал головой и вкрадчивым шёпотом продолжил:
– Фельдъегерь-то этот враз будто голос потерял. Молчит как неживой. А чернец его дальше убеждает: «Здесь ещё написано, что бог проклял землю и истребил всех и вся, кроме одной семейки Ноя. Тот ему праведником показался, а остальные человеки, выходит, извратными вышли. Как назём от скотины. Так, что ли?! А ведь они не чужие ему были, все как есть – его творения… Он же их сам создал. Помнишь? По своему образу и подобию… Ну а теперь ты вот мне и скажи: после потопа, им устроенного всемирного, а вернее, человекоубийства божьего, много ли родилось праведных-то людишек от Ноя этого? Он же как самый лучший из людей для продолжения рода был оставлен? А выходит, что вдругоряд греховное отродье вновь расплодилось. Так, может, не в людях, а в самом создателе всё дело?! А?! От плохого-то семени здоровое зерно никогда не рождается!»
Смотритель обхватил голову руками и стал нервно покачиваться из стороны в сторону:
– Ох и натерпелся я в тот вечер… Все поджилки у меня тряслись от страха. Хотел уйти, чтоб не слышать ересь эту. Да не мог, как привязанный стоял. Сдвинуться ни на шаг сил не было. А чернец всё напирает и напирает на фельдъегеря: «Выходит, – говорит, – ничего у вашего «всемогущего» не получается. А вы сидите и ждёте, когда он снова вас всех во всём обвинит и передавит как клопов вонючих. А тебя он в первую очередь порешит! Есть теперь за что. Вот это и будет тот самый апокалипсис как конец рода человеческого. И заметь: погибель эта им же самим заранее уже предсказана и оправдана. Изменить ничего нельзя. Вот ты теперь и думай, чего ты вперёд дождёшься: