Лера безучастно отстранилась. За окном мелькнула тень, послышался резкий скрип опускаемого стекла в машине.
– Докладывай! – сказал кто-то, зевая.
– По описаниям – она!
– Новогорская?
– Так точно! И ещё с ней видели какого-то парня…
– Этот-то откуда ещё взялся?! Её же на Пушкинской потеряли… Одна была. Ладно, иди. Надолго ещё у вас?
– Мы уже всех почти здесь обошли…
– Хо-ро-шо…
– Только вот…
– Что ещё?!
– Некоторых жильцов нет дома или не открывают, и мы не можем… Не можем…
– Что ты мямлишь как…
– Листовки изъять не можем.
– Ну так взламывайте! Или этому тоже учить вас надо?
– Разрешите выполнять!
– Давай…
По шторам снова мелькнула тень, и затем послышался приглушённый разговор из машины:
– Как она всех замотала эта Новогорская! Ты, Семёныч, не видел её? – второй голос звучал невнятно и невозможно было разобрать ответа. – Завтра тебе специально покажу эту девственницу дробонутую… Закобенила она уже всех… Говорит: «Хочу, чтобы в этой стране жили как в Америке»… Да предлагали ей! Не хочет стерва уезжать ни в какую! Представляешь, она Дименкова спрашивает: «Шнурки, которыми дела перевязываете, вы их… – Нет, правда, так и говорит. – Вы их с расстрелянных диссидентов снимаете?» – и из машины раздался громкий циничный гогот. – Ага! И бантики ещё будем повязывать…
– Я пойду чайник поставлю, – прошептал Вадим. – А ты раздевайся. Не парься в своей болонье.
– Подожди, – строго остановила его Лера и ещё ближе подошла к окну.
– …А следователю она, ты не поверишь… Она ему оценки по русскому языку ставит… – отчётливо донёсся голос из машины. – Не-е-е… Она, когда протокол подписывает, пишет: «С моих слов записано верно, но с пятью грамматическими ошибками». После чего ставит тройку или двойку и расписывается. Дура, блин! – и вновь из машины послышался хамоватый гогот.
В щель между шторами было видно, как из машины полетел «метеоритиком» окурок и тут же раздался снова неприятный скрип закрываемого стекла. И вновь стало тихо.
– Это они про меня…– пристально посмотрев на Вадима, еле слышно сказала Лера.
– Что «про тебя»? – не понял он.
– Фамилия моя – Новогорская, – недовольно буркнула она.
– Твоя? – спросил поражённый Чарышев. – И это вот всё из-за… – и он показал рукой сначала на окно, а потом на Леру. – И… И у тебя, правда, два высших образования?
– Правда. И ещё два тюремных срока и одна психушка с диагнозом «вялотекущая шизофрения».
– У те-бя… За что?
– Наверное, за то, что думаю не так, как им хочется… – неспешно начала говорить Лера. – А мне вот хочется, чтобы строй их говёный рухнул в этой стране. Чтобы больше они не издевались над людьми в психушках. Чтобы…
– Над тобой тоже? – сочувственно