– Это уж ни в какие ворота… – задохнулся от возмущения адепт великого писателя. – Да как вам не стыдно, ведь Лев Толстой это… это…
– Да успокойтесь вы, это я так, для разговору… Чтоб время скоротать… А вообще-то писал он здорово! Нынешним до него не дотянуться. Где уж им! Сейчас все пишут. Особенно бабы. И сколько же их развелось! Пропасть! И все они писательницы! Я тут почитал. Умора! Как будто один и тот же человек пишет! Одну от другой не отличишь! А плодовиты, как кошки: что ни месяц, то – роман! Дюма-папаша, наверно, на том свете от зависти воет – ему такие стахановские рекорды и не снились, а старик ведь сам был по части скорописи не промах! И страшно то, – голос говорящего стал печальным, – что читатель пошел нетребовательный, ему теперь только такую макулатурную литературу и подавай, другую он просто не поймет – слишком сложно, отвык. А эти, которые писательницы, пекут и пекут, пекут и пекут, и нет на них никакой управы.
– Слишком вы строги, Вахтанг Саболыч! И сейчас есть хорошие писатели, Борис Акулин, например…
– Эх, Митрофаныч! Дурят вашего брата, читателя, ох, как дурят! Акулин, говоришь? Какой же он писатель? Слава Богу, он хоть умный человек, слава Богу, и образованный, но писатель… Кстати, он и сам это прекрасно понимает. А начинал он, знаешь, как? Надоело ему переводить чужие романы, и вот заделался он писателем, дурит людей, вроде как литературой занимается, валяет романчики и деньги делает, а поскольку пишет он куда лучше этих баб-«писательниц», сказывается-таки его фундаментальное историко-филологическое образование, то его быстро заметили те, кто пришел на смену интеллигенции и кто мнит себя интеллектуалами, провозгласив его – на безрыбье и рак рыба – истинным талантом. Предрекаю, скоро на него мода пройдет. И появится еще кто-нибудь… Какой-нибудь русский Стивен Кинг… Всё это проекты, проекты, мать их…
Последнюю минуту, пока длилась речь Саболыча, я стоял разинув рот. Что-то странное почудилось мне в словах завсегдатая доминошных баталий, как-то не вязалось все, что он вещал, с внешним обликом этого вечно полупьяного дворового чудака.
Я мотнул головой, отгоняя зыбкий туман, вдруг возникший перед глазами. В ногах появилась слабость, которую можно было приписать последствиям вчерашнего вечера.
А Саболыч тем временем накинулся на современную российскую эстраду и дал ей, что называется, прикурить.
Он заявил, что темные силы, далекие от настоящего искусства, доверчивую молодежь, вконец одурманенную пивом, сажают, говоря языком наркоманов, на иглу, приучая ее к посредственности и пошлости.
Делают звезд из бездарных, малограмотных мальчиков