– Как-нибудь позвоню… – весело и беззаботно лгал я, когда ослепительная блондинка, злобно шипя, спускалась по лестнице.
Я хлопнул дверью и, потирая руки, бросился в комнату. Там, против света, рядом с зеркалом, в подрамнике, закрытая легким, вишневого цвета шелком, находилось то, ради чего я жил, ради чего мне иногда хотелось «безумствовать, любить, целоваться и пить». Вроде так некогда сказал какой-то поэт.
Работа над этой картиной длилась долгие годы.
Это было сокровенное.
Тайное.
Эта картина никогда не покидала моего дома.
Иногда я месяцами не подходил к ней, зная, что могу прикасаться к холсту только безупречно чистыми руками.
И эти месяцы заполнялись примитивной – правда, требующей адского терпения и ангельского смирения, – поденщиной: грязной работой за презренный металл.
Я написал огромное количество полотен, где меня, как художника, не видно. Но на это был спрос, а мне хотелось вкусно есть и пить. И не завтра, а – сегодня. И я вкусно ел и пил, презирая себя за слабость. Тема, знакомая многим. И не только художникам…
Но иногда приходило время, когда я брал в руки кисть и ощущал в душе порыв, сравнимый с сумасшедшим порывом океанского ветра. На меня обрушивался бушующий ураган ничем не ограниченной свободы, и тогда я всем своим существом осознавал, что для меня не существует ничего невозможного.
В эти мгновения я мог всё! Сегодня для меня как раз настало такое время.
Но, увы, работу над незавершенным полотном, к которому я испытывал трепетное чувство, сравнимое с чувством благоговейной влюбленности, пришлось отложить, ибо в самый разгар моих творческих поползновений возвышенную тишину разорвал резкий телефонный звонок.
Проклиная все на свете, я взял трубку.
И услышал голос с акцентом. Звонил Лаврентий Павлович Берия…
Глава 3
… А как всё забавно и занимательно начиналось! Кто бы мог подумать, что между сном и реальностью могут быть такие тонкие, прозрачные преграды!
Как-то тяжелой осенней ночью явился мне сон. Мне и прежде доводилось видеть самые разнообразные сны – обычные такие сны образца двадцать первого столетия: цветные, многосерийные, стереоскопические и звуковые.
Но этот сон был особенный.
Всем снам сон!
Приснился мне Буденный. Об этом выше я уже упоминал. Теперь – поподробней. Буденный, когда я под утро раскрыл глаза, сидел на краю моей кровати и… икал. Скромно так сидел и робко икал, деликатно прикрывая усатое калмыцкое лицо толстой ладонью.
Я вытаращил глаза – минутой раньше он успешно скакал на лихом коне в моем предутреннем сне, угрожающе помахивал сабелькой, норовя рубануть меня по шее, а теперь – извольте! – приладился сидеть на моей постели!
– Семен