ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Прозаики, поэты, критики и литературоведы, толстые и тонкие, молодые и старые, сгрудившись у зеленой садовой скамейки, хохоча и перебивая друг друга, обсуждают пасквиль поэта Межирова на поэта Евтушенко. Из текста следует, что он вхож во всесильные кабинеты, запросто звонит председателю КГБ Андропову, и между делом постукивает на коллег.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Писатели отправляются на послеобеденный отдых. Я сижу на опустевшей скамейке Александр Петрович Межиров, завидев меня из окна, спускается ко мне и дарит новую увесистую книгу своих стихотворений.
Открываю книгу и не верю глазам своим – автор предисловия Евгений Евтушенко!
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Возвращаюсь в свой пенал, кладу книгу на шкаф. Заправившись полдником – чаем с булочкой, на диване и кровати рассаживаются гости: Алла Белякова, Галя Демыкина, Леонид Лиходеев, кто-то еще и Александр Межиров. Разгоряченные поединком на биллиарде вваливаются поэт Григорий Поженян и драматург Валерий Тур с кием наперевес. Поженян со свойственной ему импульсивностью хватает со шкафа книгу Межирова, видит имя под предисловием, на мгновение застывает ошарашенный – и обрушивает на автора книги весь свой военно-морской запас ненормативной лексики. Фраппированные дамы удаляются. За дамами поспешают Лиходеев, Тур с кием и не помню, кто еще.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Сидим в холле, гадаем, как будут развиваться события, кто появится раньше – Поженян или Межиров. Первым из моей комнаты выскакивает пузырящийся гневом Поженян, проносится мимо, не замечая нас.
Продолжительная пауза… Межиров, опустив голову, медленно идет по длинному коридору, поравнявшись с нами ускоряет шаг и бросает растерянное: «Я все объясню».
ЭПИЛОГ
Ждем объяснений.
(Александра Межирова, одного из лучших поэтов военного поколения, мистификатора, игрока и в жизни, и за биллиардным столом, нет в живых. Меня он шутя называл «портативной Рахилью», но свою причастность к еврейству осознал в поздних горестных стихах, когда по личным обстоятельствам должен был эмигрировать в Америку).
Ушел и Евгений Евтушенко. Насколько я знаю, он и до, и после смерти Межирова говорил о нем восторженно.
Еще о нравах
На бюро детской секции надо обсудить, достойна ли стать членом СП Марина Бородицкая, издавшая несколько книжек. Я написала рекомендацию. Но как Агния Львовна Барто старательно не замечала вылупившихся в шестидесятых «птенцов гнезда Тимофеева», так в семидесятых наши, оперившиеся, недоверчиво морщатся, слыша новые имена. Сижу на собрании бюро и слушаю, как бывшие однокашники заваливают мою протеже. Кстати сказать, первые наши книжки, одобрили Кассиль и Михалков,