Я поклонился и поблагодарил ханов за великодушное продление наших жизней ещё на некоторое время. И пока в их головы не втемяшилась очередная наша вина, за которую нас стоило бы убить, я ухватил Диландая за руку и потащил его с глаз долой.
Лежа на войлочном полу юрты, стал вспоминать свои сны из тех, прошлых жизней. Верный Диландай притулился рядом, не подозревая, что является активным участником этих снов, и размышлял о том, где бы ещё найти опохмелку.
Все мои сны рассказывали о некой предстоящей встрече. Персоной этого рандеву, по всем законам жанра, будет не кто иной, как человек из моего времени. В тех снах я уже не служил у монголов.
– Послушай, Диландай, а не намылиться ли нам в обоз, в гости к прекрасным созданиям? – предложил я куину.
Средства имелись, и настроение улучшилось настолько, насколько его поправило приобретённое у перса- торговца вино. Не надо думать, что местные женщины, исходя из перечисленных мною ранее запретов на мытьё и стирку, меня совершенно не вдохновляли. Посмотреть на их танцы да послушать песни я был не прочь. Какое- никакое развлечение. Синематограф и телевиденье изобретут не скоро, а человек во все времена жаждал хлеба и зрелищ.
– Завтра караул у шатра повелителя, – напомнил мне Диландай.
– Он ещё не Великий хан всех монголов, а караул мы не проспим, – строптиво произнёс я, уже поднимаясь с пола.
По монгольским законам нового Великого хана не избирали два года. Ровно столько времени длились поминки по хану умершему. После смерти Чингисхана два года его обязанности временно исполнял четвёртый сын хан Тулуй.
Вскоре мы казались в обозе. Тут же пронырливые торговцы живым товаром предлагали приобрести в собственность себе подобных мужского и женского пола. Женщины здесь были на любой вкус и цвет. Ещё бы, только один из пяти жителей Старого света не был зависим от монгольского ига. А через несколько лет такая же судьба ожидает и Русь. А что если плюнуть на всё и податься спасать отчизну от Батыева нашествия?
– А эта чем тебе плоха? – услышал я обиженный голос куина. – Шибко баба для утех годная. Смотри, какая кожа гладкая да мягкая.
– Да годная, годная, – отмахнулся я, а сам продолжал думать о том, как всё же подмочь исторической родине. Но, выпив очередную чашу молочной бурды, решил, что не пока стоит. С моим-то характером я там такого наворочу, что ни Ключевский, ни Соловьёв потом ничего не разберут. А не дай бог, цепочка временных событий изменится? Я вернусь домой, а там все уже при коммунизме живут и компартия США опережает нас в социалистическом соревновании? Вот уж дудки этим америкосам, пусть живут себе в загнивающем капитализме, не буду пока вмешиваться.
Тут я увидел девочку, совсем ещё ребёнка, лет двенадцати-тринадцати. Это угловатое и худенькое тело было до безобразия беззащитно своей детской неспело- стью. Она с безучастным видом наблюдала за торгами, а на щеке блестела крупная слеза. Скорее всего, девушка была персиянка, либо славянка с примесями