– Ну-ну, – ухмыльнулся десятник. – Тогда слушай, упрямый ишак.
Я никак не отреагировал на выпад Менге. Если честно, то я уже стал привыкать к его «сержантским шуткам» и старался не обращать на них внимания. А он между тем начал свой рассказ:
– Родился хан в кибитке Есугэя-богатура и жены его Оулэн, и назвали его Тэмучжин. Кроме Тэмучжина у Есу- гэя было ещё три сына и дочь от первой жены и два сына от второй жены Сочихэл. В девять лет Тэмучжина помолвили с красавицей Бортэ из соседнего племени хонкира- тов. Сам Есугэй возил сына на помолвку и оставил его там, чтобы дети привыкали друг к другу. А когда богатур возвращался назад, то в степи встретил сидящих у костра людей, которые пригласили его отведать с ними их пищи. Есугэй видел, что эти люди не кто иные, как их кровные враги татары, но гордость не позволила ему отказаться от приглашения. Отведав их пищи, он отправился домой, где в муках и скончался. Перед смертью он завещал детям отомстить своим отравителям, которые самым бесчестным образом попрали законы степного гостеприимства.
«А ведь Чингисхан придумывал законы исходя из собственного опыта, – подумал я, слушая десятника. – Предательство, степное гостеприимство и наверняка ещё многое другое, что пришлось выстрадать ему на собственной шкуре».
– После смерти Есугэя все воины покинули бунчук его племени и угнали скот, – продолжал рассказывать Менге. – Напрасно Оулэн пыталась устыдить уезжающих, не остался никто. Голодная смерть ожидала двух женщин и семерых детей. Но Великое Небо не позволило лишить жизни своего любимца. Не для того оно послало его нам. Матери, братья и сестра Тэмучжина остались живы, кроме брата Бектера, которого за предательство будущий хан собственноручно застрелил из лука.
– И как это восприняла семья?
– Предателю нельзя жить. Предательство – это зло. Если предатель живёт в чьём-то роду, то весь род уничтожается, – жёстко прихлопнул ладонью по кривым ножнам Менге.
– По-вашему, предательство – это как заразная болезнь? – удивился я.
– Как и трусость, и воровство.
«Вот так постановочка вопроса! – удивился я. – Выходит, они не зря убивали весь десяток, с жестокой наивностью полагая, что там все заразны. Но если брат Чингисхана был предателем, то, по его же логике, ген предательства должен сидеть и в нём самом?» Но я не стал озвучивать такие мысли, лучше пока поживём.
– Ну а что он сделал со своим вторым братом и мачехой? – задал я каверзный вопрос.
– Чингисхан не должен объяснять свои поступки, но мне кажется, он специально оставил их под своим приглядом, чтобы в любое время покарать, узнав, что зараза все же поселилась в их душах.
– Логично, – согласился я, потому что знал – начальник всегда прав.
Очень сложный для восприятия человеком с ограниченными умственными возможностями разговор закончился, и Менге, вытирая обильно катившийся по всем частям тела пот, облегчённо вздохнул.
– А мать, амангала, акем! –