Теперь я возвёл свою осторожность в абсолют. Старался идти не слишком медленно, но и не торопясь. Смотреть под ноги, а не по сторонам, хоть и было на что. Ничего не поделаешь, ну нравятся мне природные пейзажи! Люблю смотреть на закаты. Мне не раз говорили: «Что такого в этих закатах? Каждый день одно и тоже». Нет, не одно и тоже, и пусть, если и так, и они похожи друг на друга, то разве ты не захочешь смотреть на драгоценные камни вновь и вновь, каждый раз удивляясь их красе. А восходы? Кто откажется каждое утро смотреть на свою прелестную жену, примеряющую всё новые платья? Никто не будет говорить: «Платье? Вчера тоже было платье…» Скажут: «Интересно, вчера – белое с серебряными блёстками, а сегодня – ярко-красное со складчатым подолом». Но соглашусь я с тем, что не все могут наслаждаться прекрасным, и не всегда это плохо.
Шёл. И, пожалуй, плесневелая картина пейзажа начала мне приедаться. Не менялось ничего, та же трава, тот же мох, те же кусты, только деревьев не видел вовсе. Эти серые веники остались позади. Однообразие утомляло не меньше, чем ходьба по неудобной дороге. Отвлекаться на удовлетворение «высоких» потребностей не было никакого желания. Злился сам на себя за то, что не могу спокойно просидеть и часу, чтобы не узнать чего-то нового, набраться впечатлений. И чувствовал «голод», жаждал узнать, увидеть. К счастью, ходьба настраивала мои мысли на другой лад – внимательность. Смотреть себе под нос и вперёд, вперёд и под нос. Шаг один, шаг второй. Переставляю ноги. Рюкзак тихонько шлёпает по спине, скрипит мокрый ботинок. Также иду.
Солнце скатилось к горизонту, лёгкая дымка опустилась на болота. Посмотрел вперёд, и ничто не говорило, что моя цель стала ближе, и позади меня красовалась та же картина. Загорелся розовый закат. Лучи заходящего солнца блестели на тёмной воде. Застрекотали жучки, воздух задребезжал и с ещё большей силой, чем прежде, наполнился шумом болот: жужжанием, шорохом, тиканьем и… Я не понял, что это был за звук. Тогда, к своему счастью и спокойствию, я не знал, чей это был голос. Что-то булькнуло и истошно выдохнуло, словно из под воды, разрывая хлябь, кто-то вырывался на поверхность. До темноты, кроме уже привычного гудения болотных просторов, я больше ничего не слышал.
Небо позеленело у горизонта, наступили прохладные сумерки. Я не пожалел, что оделся тепло, днём мне было жарко, зато сейчас зубы не стучали и не дрожали руки. С наступлением темноты зажёг я небольшой фонарь и, чтобы он не мешался в руках, повесил его на лямку рюкзака. Над головой смутно просматривались бусины серебряных звёзд; размытый дымкой, взошёл убывающий месяц, тонкий и блёклый серп ночи. Прошло ещё около двух часов времени, когда я решил устроиться на ночлег. К стоянке готов я не был, рассчитывал, что доберусь до Община засветло. Не взял с собой ни палатки, ни тёплого спального мешка. Как прошёл ещё немного, надежда увидеть хоть маленькое деревце у меня пропала. Сухого хвороста не найти. Стал переживать: если лягу так, куртка