«Ну чего? Не убился ты там? Вот держи, – ко мне прилетела длинная ветка, толщиной с руку, – обопрись и вытягивай себя, потом ползком сюда. Не спеши! Осторожно!» Вцепившись в дерево, я истерично вскрикнул и стал дёргать ногами, как новорождённый щенок брошенный в воду. «Идиот! Я сказал осторожно. Медленно», – протянул мужчина последнее слово. Я немного успокоился, неглубоко вдохнул. Грудь сжимало. Подтянулся.
– У тебя там рюкзак? Брось его, брось!
– Не могу.
– А жить хочешь? Тогда бросай.
Даже задумался, и правда, идиот. Но бросил, потом исполнительно, медленно подтянулся. «Ползком, ползком». Палку перед собой, подполз, перед собой, подполз.
Я уже смог ощутить тепло огня, когда могучая рука выхватила и поставила меня на землю. Замер, как истукан, стоял, не шелохнувшись. Хотелось плакать от дурости или от счастья, не знаю, правда, но я просто стоял. Хлёсткая пощечина выбила меня из забытья.
– Уж так сильно тебе хочется дубу дать!
– Что?
– Ошалел ты совсем. Идём, – он подвёл меня к костру, – садись, давай. Да не на землю! Вот, показываю же тебе, бревно сухое. – Сучки больно впились, но я не заметил этого. – Угораздило же тебя. Как звать хоть?
– Владимир.
– Вова значит? Или лучше Вольдемар? – он посмеялся.
– Можно просто Володя.
– Ну, а я Анатолий, зови как хошь. Тебе б надо чего горяченького. У меня суп в консервах, зараза, кончился, тушенка тока осталась, да хлеб. Я пока разогрею, а ты давай сушись. Одежду снимай, как-нибудь развесь на палках, и смотри, не сожги ничего ненароком.
– Рюкзак, – пролепетал я.
– Что рюкзак? В трясине он.
– Его нужно вытащить.
– Чего ещё хочешь? На рояле тебе сыграть или песенку пропеть. Ты и так вымок, трясёшься, как осиновый лист, а мне на кой ляд туда лезть?
– У меня там все мои вещи.
– Золото, брильянты? Если нет, то извини. Желанье лезть в трясину ты у меня отбил.
– Сколько?
– Купить меня хочешь?
– Мне он очень нужен.
– У тебя сколько есть?
– Достаточно.
– И небось всё в рюкзаке?
– Вот тебе и цель.
– Десять.
– Тысяч? Не многовато ли?
– Хм, – Анатолий гордо выпрямился и, отвернувшись, подтянул пояс, – ну раз жаба душит, то и помощи моей не жди. Ты ещё консервы у меня отрабатывать будешь!
Я замялся, мысли шли тяжело, никак у меня не получалось связать в голове ворох вещей. «Как же… как же…» Опять замер, не знал, что и поделать. Через несколько минут мне в руки сунули миску с чем-то горячим. Я ел, не чувствуя вкуса, заедая чёрным сухарём, хрустевшим на зубах. Тело изнутри наполнило приятное тепло. «Сними одежду, сказал же». Разделся. Холодный воздух обжёг тело, и огонь не смог сразу согреть, но потом поглотил в свои объятья. Доев свой ужин, в полудрёме я говорил с Анатолием, не помню, что тогда ему наплёл,