– Вроде не очень складно.
– А ответ помнишь?
– Нет.
– Зубы. Это они – белые солдаты. Защищают великана – то есть язык. И зубы можно испортить конфетами.
Взгляд у меня, похоже, стал мутный, потому что дядя Костя встрепенулся.
– Что-то не так? Извини, если напомнил об отце…
– Все хорошо. Просто хотел узнать, балуется ли кто-нибудь еще такими вещами. Всё. Узнал. Спасибо, – я непрерывно кивал, не мог остановиться.
Дядя Костя сочувственно на меня посмотрел, а я отвел взгляд.
– На нашей кондитерской фабрике есть отдел печати конфетных оберток, – сказал он, когда я уже хотел попрощаться и уйти. – Многие другие фабрики заказывают в типографии. Так что любой мог напечатать обертку и завернуть конфету в нее.
– Да? – удивился я. Такая мысль не приходила мне в голову. Кто-то напечатал обертку с загадкой и подсунул мне. Кто-то…
Мне же Гена дал конфету! Но он не мог знать об отце и его загадках. Да и если бы знал, не стал бы так поступать со мной.
– Некоторые компании делают большие заказы у нас. Выбирают нужный им сорт конфет, а обертку мы производим для них специально – с логотипом компании-заказчика. Это делается для подарков клиентам и собственным работникам на праздники. Деловая этика стала слаще! Хороший слоган, – дядя Костя улыбнулся. Я попытался улыбнуться в ответ.
– Спасибо вам, – кивнул на всякий случай. – До свидания.
Вышел на улицу.
Кто-то разыгрывает меня. Но кто и зачем? Кому это надо? Боже, да кому я нужен-то, чтобы так заморачиваться?
Я сделал два шага от дверей кондитерской фабрики, и вдруг меня догнал этот запах – смесь геркулесовой каши с вишневым киселем – стукнула дверь и на плечо мне упала рука. Я резко обернулся.
– Послушай, Илья, если тебе нужна… – заговорил рядом с моим ухом дядя Костя. Я не слышал, что он говорит.
Опять этот запах, напоминающий мне детский садик. Внутри заныла тупая боль, как будто в грудь ударил баскетбольный мяч. «Ты же мужчина, Костя».
Костя.
– Если еще какая-нибудь загадка, приходи…
Я точно помню. Лестница наверх, куда мне следовало идти – в свою детсадовскую группу. Я иду. Делаю пару шагов, с трудом преодолевая высокие ступени. Оборачиваюсь. Папа еще в дверях. Меня начинает куксить – чувствую, лицо искажается, как если бы я съел дольку лимона. Бегу к папе. Обнимаю, целую в щеку. Папа смеется. А потом серьезнеет.
– Ты же мужчина, Костя.
КОСТЯ.
– Слышишь меня? Илья? – дядя Костя трясет меня за плечи.
Боже. Папа называл меня в детстве Костей. Или не меня? Я не Костя. Боже.
– Илья? – глаза у дяди Кости встревоженные.
Я