– Зачем ты дал ребёнку нож? – возмутился Левиафан, увидев, как Филипп тычет крохотным лезвием в столешницу, а затем суёт ножик в карман рюкзака.
– Это нож для моральной поддержки! – громко сообщил он. Оле нагнулся к уху демона:
– Он не настоящий. И не острый. Просто Филипп сказал, что не чувствует себя в безопасности на продлёнке, и я подумал…
– Что теперь я должен не чувствовать себя в безопасности дома?!
– О, – нахмурился Оле. – Прости. Ну… хочешь, дам и тебе нож?
Не будь в комнате детей, Левиафан сейчас точно кинул бы в голема чем-то увесистым. Иногда прямо не поймёшь, шутит он или действительно серьёзно! Как в тот раз, когда Левиафан вернулся домой под утро – а что, ночью люди тоже прекрасно искушаются! – и обнаружил на кухне пять мисок с пятью разными видами печенья. А ещё – усыпанных мукой и очень довольных Оле и Филиппа. Которые захотели печенья посреди ночи и почему-то решили, что испечь будет проще, чем добежать до круглосуточного магазина. И это при том, что раньше у них дома отродясь муки не водилось!
– И что это такое? – Оле постучал по странице. – Нет, это как понимать? И после этого я должен давать вам разрешение на колесо обозрения?
Филипп сопел, ёрзал, наматывал подол футболки на палец и исподлобья смотрел в дневник. Размашистая алая надпись в строке замечаний совершенно затмила собой аккуратные колонки расписания.
– Там высоко. Я не хочу колесо, – тоненько вставил Феликс.
– Поддерживаю, никаких колёс в этом доме, – рассеянно вставил Левиафан. Он поставил кружку на мойку и поймал взгляд Оле. – Что? По-твоему, в семь лет не рановато для колёс? Или вы о чём?
Вообще-то у мальчишек не было проблем с учёбой. Феликс так и вовсе считался маленькой звёздочкой: регулярно получал похвалы за рисунки, где, по счастью, уже не мелькали адские пейзажи, а потом ещё и региональный конкурс чтецов выиграл.
– Эм… да ни о чём, я разберусь, – Оле быстро прикрыл страницу рукой.
А вот это уже интересно. Левиафан оторвал целлофановый пакетик, обернул руку – не хвататься же за обложку, мало ли где оно валялось – и одним движением выдернул у голема дневник. Открыл и перелистал:
– Воет на уроке вместе с братом?..
– Я его петь учил! – возмутился Филипп.
– И это вся трагедия?
– Перелистни, – несчастным голосом сказал Оле, облокотившись о руки.
Левиафан перелистнул и закашлялся:
– Подложил учителю рисования чеснок в сумку, утверждая, что изгоняет из него… демонов?! – он поборол порыв просканировать ауру ангелочка. Ясно, что браслеты не позволят ему очнуться, но… вот она, сущность, всё равно проявится!
Левиафан закрыл дневник и пошёл к детям. Плавно отодвинул Феликса, и тот плюхнулся на колени Оле.
– Знаешь, Филипп, ты меня прямо-таки разочаровал.