– Может, и веры… только как же я пойму, что мне именно веры не хватает? – продолжаю допытываться я.
– Так ты же не можешь научиться. Если бы хватало веры, ты бы уже летела на своем велосипеде по длинным улицам и не оглядывалась бы, а пока не можешь, значит, веры в себя нет. В то, что ты все сможешь, что тебе все по плечу. Так во всем, понимаешь? Даже в жизни. Если вера есть вот здесь, внутри, – он кладет руку себе на грудь, – то плевать, кто ты, где ты, зачем. Тебе все равно. Кто-то спешит куда-то, за что-то борется, ищет свою силу, становится сильным, а ты даже не пытаешься. Потому что у тебя уже есть другая сила. Твоя крепкая и непоколебимая вера. Люди без веры, маленькая моя, такие смешные. Когда-нибудь ты это увидишь, ну а пока просто поверь. Люди спешат становиться сильнее и отращивать себе острые зубы. Но, например, у акулы две тысячи острых зубов, и ей абсолютно все равно, что находится над поверхностью воды. Потому что всему миру на самом деле плевать, сколько у тебя зубов. Главное, есть ли у тебя перспектива видеть немного дальше собственного носа, – он затихает на пару мгновений. – Вот поймешь это и научишься кататься на велосипеде, – дед взъерошивает большой шершавой ладонью мою пшеничную головку, – а может, и не только на велосипеде.
Через три дня я уже буду кататься на велосипеде, но пока ровным счетом ничего об этом не знаю. Я с предельным вниманием разглядываю небольшую лужицу под ногами, каким-то чудом выжившую под палящим дневным солнцем. Меня всегда интересовал этот вопрос, думаю, сейчас самое время его задать.
– А почему в луже радуга? – наконец выпаливаю я.
– Почему-почему? Все бы тебе знать, – дед тяжело вздыхает, – это интерференция световых волн.
Я захожусь в громком истерическом смехе.
– Да, конечно же, я все поняла, – смеюсь я. – Чего ты тут рассказываешь, это обыкновенная радуга, а тебе лишь бы чудеса убить. Небось, сам-то не понял, чего сказал? – не унимаюсь я.
– Ну, принцеска… – дед наклоняет набок голову, внимательно вглядывается в мое смеющееся, жаркое от улыбки лицо, и я вижу, как в его глазах неутомимым огнем загорается неповторимый задор. – Я тебя сейчас поймаю и докажу, – он резко догоняет меня, хватает обеими руками и поднимает вверх, издавая при этом смешные звуки, имитирующие, по его мнению, работающий двигатель маленького самолетика.
– Прекрати-прекрати, опусти сейчас же, – хохоча, визжу я.
– Тогда не задавай дурацких вопросов.
– Тогда и не буду задавать. Давай, чини уже свою машину…
Он отпускает меня, и я продолжаю крутиться на асфальтированной площадке перед нашим домом. Еще одно окно распахнуто настежь. Но здесь решительно другая история. Одинокий, стремительно стареющий мужчина, который, однако, не теряет надежды. У него была бурная молодость и бесконечное желание стать лучше, но, видимо, что-то не сложилось. И такое бывает. Его удел теперь – вдыхать