Твой мир – не твой мир. Часть IV. Андрей Шулайбит

по углам, перемывая кости, но вслух говорить не решались, боясь проклятия. Ни один из сельчан не признался даже самому себе в том, что все они бессовестно пользовались слабостью сироты, часто не отдавая и половины честно заработанного ею в их домах. Безжалостно выталкивая за ворота в ночь измождённую работой девушку, пренебрежительно бросали вслед:

      – Хватит тебе и того, что получила. Иди отсель подобру-поздорову. Бог подаст, чай, он не Тимошка, видит немножко.

      Молча уходила сгорбившаяся от усталости Катя, зажав в тонкой руке скудное пропитание.

      Добравшись до отчего дома, валилась на широкую лавку, бывшую ей постелью, и, свернувшись калачиком, выла от внутренней боли, вспоминая, как зажимали её, девственную, по углам в сараях грубые мужики и не имеющие стыда отпрыски их. Жадными руками под юбку лезли, пыхтя от возбуждения и громко сглатывая обильные слюни. Вдоволь налапавшись худосочного тела, распалившись, хотели большего. Падала тогда на колени в навозную грязь не имеющая защиты сирота, горькими слезами упрашивала извергов не трогать её. Находясь в крайнем отчаянии, скуля загнанной в безысходность дворнягой, истово, вслух вымаливала у Богородицы спасения. Тогда нехотя отступали от неё сильные сытыми телами грешники. Исподлобья сверкая злыми взглядами на взывающую к Божьей Матери горемычную сироту, смачно плюя с досады, исчезали в теплоте уютных домов своих.

      В дни больших праздников в маленькой церквушке, больно толкаясь локтями ради лучшего места для себя, заботящиеся о благополучии своих семей бабы грубо вытесняли притулившуюся в тёмном углу Катерину к выходу, зло шепча на ухо ей:

      – Всё о себе думаешь, просишь, непутёвая. Нам-то важнее здесь быть, родственников у нас много, за каждого попросить у Боженьки надо. А ты, Катька, не мешай, иди прочь, в другой раз придёшь. Почто отвлекаешь Господа хлюпаньем своим, из-за тебя Он и нас не услышит.

      После этого валились перед иконами на колени и, неистово крестясь, закатывали маслянистые глаза к небу. Часто приходилось сироте молиться на пронизывающем ветру под дождём и снегом, прижавшись к холодным и скользким брёвнам храма.

      Когда в её полуразвалившуюся избушку пришёл свататься одноногий Антип, то недолго думая согласилась. Опостылела беспросветная жизнь до такой степени, что хоть вслед за мамкой в петлю лезь. Собрала нехитрые пожитки в узелок, да и побрела вслед за нелюбимым в страшное будущее.