Спустя много месяцев старушка мать непонятно каким образом смогла скопить денег да выкупила бумагу, приносящую удачу. Благо никто за это время ценности в ней не увидел, никто не пожелал приобрести старый непонятный текст. Привезла документ домой, закрылась в каморке, упала ниц и, глядя тоскливым взором в пустоту, взмолилась невидимому о помощи. Тут же явился ей рыжий человек, обещал помощь и ей, и снохе, и деткам их сирым. Улыбался ласково, был вежлив, обходителен, немедленно указал место в саду, где древний горшок с монетами золотыми зарыт был.
Нашла старуха место то, откопала клад, возрадовалась, в ноги невидимому другим людям благодетелю упала, вскричала:
– Хвала Тебе, Господи! – и в ту же секунду невидимой дубиной по загривку получила, да так, что очнулась не скоро. А очухавшись, вновь увидела перед собой рыжего гостя. Тот и пояснил ей строгим голосом, чтобы никогда она больше слова, восхваляющие Бога, не произносила, приказал, чтобы отвернулась от Господа и про крест Божий забыла, ибо в тяжкие, голодные времена не Господь ей на помощь пришёл, а князь мира сего. Его и любить должна. Иначе помощь из руки дающего иссякнет, и тогда вымрет род весь, как сорняк под палящим солнцем. Испугалась старая испытаний, низко поклонилась посланнику ада и по его указанию приложилась кровавыми губами к бумаге, присягнув тем самым в верности хозяину геенны огненной.
Вновь зажило имение на зависть другим жизнью сытною, довольною, вновь зазвучал в доме счастливый детский смех. Вот только душа Ивана так и осталась не отпетой молитвами церковными. Сразу по смерти-то не дождались священника, в отъезде он был, а потом дряхлая нечестивка-мать никому не позволяла даже разговор заводить на эту тему, вмиг на ведьму становилась похожей, злой, визжащей, сильной, страшной. Разве могла поведать она кому-то из окружавших её недостойных тайного знания людей, поклоняющихся висящему на кресте Христу, о том, что еженощно видится с неприкаянной душой сына своего, говорит с ним как с живым, радостно встречает и, плача, провожает поутру родного человека.
Долгие годы семья погибшего оставалась самой зажиточной в округе. Уже померла мать Ивана Русинова, соединившись с ним в тёмном мире забвения, оставив в памяти знавших её соседей стойкое убеждение в том, что была она лютой колдуньей, продавшей душу силам зла. Всё сделала глупая баба для того, чтобы отдалились от Бога её потомки. Прятались они, сытые, но несчастливые за высоким глухим забором от праздников великих, нужных душе, чистую Троицу прославляющих, чурались церковного креста как черти ладана, корёжило их от перезвона колоколов церковных. Со временем совсем одичала, осатанела семья, жила скрытно, не подпуская близко посторонних. Боялись её люди, непонятную, агрессивную, подобную волчьей стае, сторонящуюся всех.
Шли годы, менялась история, но неизменным оставалось одно – все беды обходили живший особняком проклятый род Русиновых