Невыдуманные истории выдуманных людей. Светлана Владимировна Исаенко

Георгий пошёл на прогулку с бабушками. Ушёл с территории больницы и, перейдя дорогу, прибыл в местный супермаркет. Там он совершил ограбление: две жвачки, колоду карт, носки, и две ручки, спрятав награбленное под кофту и в штаны, он собирался покинуть место преступления под прикрытием ничего не подозревающих бабушек. На кассе их задержали, и охранниками был выявлен факт кражи. Ответственные бабушки начали защищать Георгия, плакать, причитать: «Мы же из дурдома, отпустите», а Георгий возбудился и стал гневаться. Началась драка, вызвали полицию. Конечно, в полиции выяснилось, чей Георгий сын, отец приехал в райотдел и всё уладил, однако Пабло Васильевич был поставлен в неловкое положение.

      Бабушек, как соучастниц преступления, не привлекли, а отправили обратно в отделение.

      – Олег Иванович, но Вы же знаете, какие в мании могут совершаться нелепые поступки, он же спит по два часа, слава Богу что так, а не хуже, не расстраивайтесь.

      – Спасибо, Машенька, что-то и вправду, старый я стал, сложно мне!

      – Ээээээй!!!! Вы чего? Мы Вас обожаем! Таких как Вы – специалистов нет, кто лечить-то будет? Не бросайте нас. Анна Владимировна в отпуске, и уже как сложно. А без Вас пропадём. Держаться, Олег Иванович, держаться! Так, сейчас схожу, поведаю своих девочек, и будем пить чай.

      – Захожу в палату, у Гробовой давление – 220 на 120, у Марковны – 190 на 110.

      – Ну что, рецидивистки, на дело сходили? – улыбаюсь и, делая вид, что ничего не случилось, подбадриваю их я.

      – Ой, Мария Фёдоровна, спасибо, что приехали. Мы, конечно, в шоке, такой галантный, такой хороший молодой человек… – начала причитать Марковна.

      Гробовая тем временем сидела, опустивши голову, в своём шерстяном платке, и смотрела в окно, затем медленно развернулась, вздохнула и философски изрекла:

      – Эх, Фёдоровна, я ж то думала – это любовь со мной на старости лет приключилась, а это болезнь оказалась… Сплошные разочарования.

      Музыкальная школа. Выпускной экзамен. Мне тринадцать лет. Играя, я еле сдерживаю слёзы. Я ненавижу фортепьяно. Ещё пару минут «мучения», и я доигрываю пьесу, закрываю крышку, как на гробу, и говорю маме: «Я больше никогда не подойду к фортепьяно».

      Мне восемь. Я упорно занимаюсь в музыкальной школе. Помимо всевозможных репетиторов по математике, рисованию, литературе, танцам, русскому языку и украинскому, ещё и музыка. Учителя зовут Кристина Ульяновна. У неё всегда идеальный маникюр. Иногда она меня хвалит, говорит, что есть слух и хорошая техника. У меня есть мечта, очень заветная, – стать пианисткой. Я уже представляю, как собираю залы и играю Лунную Сонату на балу в Зальцбурге. Именно так моё сознание рисовало успех в данной профессии. Периодами меня лупят линейкой по рукам и спине: «Чтобы правильно держала осанку и под рукой были как-будто подушечки». Не больно, но сильно обидно. Я много болею. Меня переводят на дистанционное обучение. Дома заниматься ещё тяжелее. Однажды, моя учительница смеётся надо мной и говорит, что у меня ничего не получится, я никогда не стану пианисткой, я бездарь. В ответ