Невыдуманные истории выдуманных людей. Светлана Владимировна Исаенко

Какой-то философский. Мама отпросилась с работы и везёт меня в больницу. У меня в груди опухоль, быстро растёт, ну это и понятно, ведь мне уже тринадцать и я, одна из первых, надела бюстгальтер ещё год назад. Уже даже можно одевать прозрачные кофточки, чтобы лифчик был виден. Мы приезжаем в онкологический центр. Пожилая врач называет меня ласковыми словами, она мне очень нравится, добрая она и как-то сочувственно со мной говорит, я раздеваюсь, снимаю свою гордость – лифчик, и она делает осмотр. Говорит, что срочно на операцию через неделю. Я говорю, что не могу, у меня контрольная по физике, мама неудобно улыбается, и мы идём сдавать все анализы. Говорит, что в понедельник будем. Я, если честно, вообще не хочу никаких операций. Мы с мамой едем в магазин и покупаем мне сапоги. И не простые, а какие хочу именно я, высокие ботфорты! Представляете! Ботфорты! Правда я не знаю, куда их буду носить, наверное, мама даже на дискотеку отпустит, раз такие сапоги купила, в школу ж в таком ходить нельзя.

      Понедельник. Рано утром едем в больницу. Мама очень нервничает. Я нервничаю, потому что она нервничает. Знаю, что ничего страшного нет (так мама говорит). Мне дают хорошую палату, там лежат девчонки. Делают укол, и ведут меня в операционную, я думаю, что стоит потерпеть, так как можно будет скоро обуть сапоги. Ложусь на холодный операционный стол, меня привязывают, вкалывают что-то в вену, медсестрам нравятся мои фенечки на руках, чувствую, как приятная волна разливается по телу. Темнота. Сознание постепенно начинает ко мне возвращаться, – ощущение, что я подснежник и прорастаю, сквозь снег, болит голова и грудь, сильно. Мама рядом и даёт мне водички, говорит, что все хорошо, что я боец. Мне очень приятно, но болит сильно. Плачу. Приходит укол, и я засыпаю.

      Меня привозят домой. Грудь перебинтована, из неё торчат трубки. Мне страшно, а вдруг там, под марлей и повязками, её нет? Вдруг мне её отрезали? Я плачу. Мама говорит, что всё есть, и чтобы я перестала плакать, я же боец, всё переживу. Врач сказала, что по результатам опухоль доброкачественная и просто скоро нужно рожать. Рожать? Какой ужас! Какой рожать, я ещё даже не целовалась! Омерзительно. Мама делает уколы, заставляет лежать на груди «чтобы жидкость отходила». Мне больно и обидно, почему со мной такое произошло? Вечером заходит мама в комнату и говорит, что завтра приедет ПАПА. Завтра четверг. Я подскакиваю с кровати и бегу к холодильнику.

      Спрашиваю, есть ли ингредиенты на салат оливье, «папочка приедет, я хочу его накормить своим салатом, чтобы ему очень вкусно было». Мама просит меня лечь и успокоиться. Я не сдаюсь. Нахожу всё, что нужно, только беру с мамы обещание, что утром она привезёт горошек и майонез. Ночь не сплю, – в предвкушении. Утром доготавливаю блюдо, и уже в ожидании похвал и общения, жду его. Одеваю лучшую пижаму.

      Мне очень хочется ему понравиться. Жду его, сидя у окна, чтобы не пропустить. К вечеру я понимаю, что, наверное, мама что-то перепутала, и он приедет в следующий четверг.

      Он не приехал ни в этот четверг, ни в следующий.

      Через год он однажды позвонил мне поздравить с днём