Эта тишина подстерегала всегда и повсюду. От нее убегали словами, смехом, движением, но с некоторых пор уже не могли до конца убежать. Как задний фон, она постоянно стояла в ушах, будто без умолку о чем-то спрашивала, вмешиваясь в любой разговор, в любой жест. От этого становилось не по себе. Но ничего сделать было нельзя. Нельзя же, в самом деле, заставить зашуметь эти листья, заскрипеть стволы с ветками, обрушить с чистого неба дождь, зажечь молнию и раскатить по холмам гром. Они здесь не хозяева. Спасибо, что солнце, хоть и незаметно для глаза, но двигается. А то бы без этого совсем было плохо, как, например, сейчас, после того, как его не стало. Быстрей наверх и разжечь костер, который своим веселым треском и пламенем разгонит эту удручающую тишину и неподвижность.
Костер, и вправду, выручил. Возле него стало как в светлой уютной комнатке, отгородившейся ото всего бойко заигравшими красноватыми стенками. И разговор полился такой же веселый, как он, как дома. Может быть, мы даже когда-нибудь туда вернемся. А почему нет? Кто сказал?
9
Дашины шаги по серым плитам становились всё медленнее и медленнее, пока не прекратились совсем. Даша внимательно оглянулась по сторонам. Что-то вокруг суетилось, занимая новые места, как в перестраиваемой мозаике. Была одна картина, стала другая. Но так не может быть, с трудом соображала женщина, вернее, не должно, а впрочем… о чем это я? Даша провела взглядом по сторонам еще раз. Где родная комната, желтый шкаф, портрет Че Гевары на извилистых, точно текущая вода, обоях? Был просто приступ, один из многих. Но он миновал. Или нет? Я по-прежнему там? Или, вдруг замерло у нее в груди, случилось что-то еще более худшее – я заболела сильней. Даша ощутила, как по щекам сами собой, словно те струи на далеких обоях, потекли слезы. У нее, которая приучила себя мириться с любым положением. Или она всё та же слезливая девчонка, что была и до войны? Наверно. Горбатого могила исправит. А она вообразила… Впрочем, опять – о чем это я? Если не хочешь сойти с ума окончательно, то лучше напряги его остатки и постарайся разобраться в происходящем. Может, оно совсем не то, что ты подумала. В твоем положении это единственное спасение или хотя бы ключ к нему, ключик. Золотой, как у Буратино. Но как ни старалась Даша, ключ открывал лишь одну дверь, пугая всё больше и больше. Этот чистый, словно подметенный пол, ровные стены со светлыми прорезями в виде крестов или крестами в виде прорезей, эти пестро разукрашенные флаги и стяги как с иголочки – в старой полуразрушенной башне, куда она входила…
Не успев сообразить, что делает, Даша резко, как фигуристка, развернулась на гладкой плите и бросилась вон из башни. Раз ключ не помогает, зачем он вообще тогда нужен. Густая и высокая, до колен, трава сразу за выходом опутала ноги. Но дальше идти и не пришлось. Из травы, шагах в десяти от Даши, поднялся на крепкие лапы леопард. Нет, не леопард, осадила свою оторопь