– Отец… – только и смогла промолвить она. И уткнулась мокрым лицом в отцовское плечо.
Он ещё надеялся, вопреки всему надеялся, что это всего лишь неожиданный каприз, и сейчас всё пройдет, что она утрёт слёзы и улыбнется своей милой улыбкой. Но следом за ней в дверях появились сыновья. Он слушал их взволнованный сбивчивый рассказ с застывшим от ужаса выражением лица – бог мой, да может ли это быть. До него не сразу доходил смысл их слов, он отказывался верить услышанному. Какой-то монстр, непонятно откуда взявшийся, убил его детей.
Как же это.
Лаомедонт неподвижным взглядом уставился прямо перед собой. Погибли, погибли – его мальчики погибли и ничего здесь поделать нельзя. Этого просто не может быть. Я, наверное, не понял.
Но снова и снова до него доносились, словно сквозь сон, голоса его детей.
– Мы едва спаслись, отец.
Лаомедонт очнулся. Он вскочил, зашагал по комнате, мысли забегали в беспорядке, сбиваясь и путаясь. Гикетаон, Тифон и Гесиона молчали. А что ещё можно было прибавить к сказанному? Гесиона всхлипывала, на глазах у братьев блестели слёзы. Нужно собрать всю стражу, вооружить людей, послать в бой. Какой бой? Как ни странно, но в Трое до сих пор не было хоть сколько-нибудь обученной армии, способной защитить город и уж тем более справиться с чудовищем. Такой невероятный просчёт предыдущего правителя Лаомедонт пытался компенсировать строительством укреплений – армия была ещё только в проекте.
Я опоздал. Вот она – беда, настоящая беда обрушилась на Трою, а встретить её во всеоружии, дать ей достойный отпор невозможно.
Именно поэтому рвет сейчас царь последние волосы на своей голове. Именно поэтому мечется он в бессильной ярости по кабинету, натыкаясь на мебель, опрокидывая стулья. Невозможно. Отомстить за погибших детей – невозможно, уничтожить чудовище – невозможно, выходит, оно и впредь безнаказанно станет бродить вокруг города и делать, что ему заблагорассудится? Царь ясно понимал это. Боги, за что вы караете меня?
– Ты слышишь, что творится на улице?
Стримона осторожно открыла дверь – она ещё не знала, что случилось с её детьми. Поблекшая, располневшая женщина мало напоминала ту красотку, что когда-то покорила сердце молодого Лаомедонта. Жалкие остатки рано растаявшей красоты ещё угадывались в правильных чертах лица, но тёмные круги под глазами портили его безнадежно. Изобилие украшений лишь подчёркивало морщины и увядающую кожу. Высокий голос обнажал истеричные ноты, Стримона могла в любой момент и по любому поводу закатить скандал, добиваясь таким образом желанного результата – муж уступал ей всегда, лишь бы наконец установилась тишина и покой.
– В городе что-то случилось, – она решительно вошла, огляделась и, заподозрив неладное, взвизгнула: – Что это с вами? Что произошло?
Дети опустили глаза под пытливым взглядом. Ощущение несчастья зримо висело