Разгоряченные текилой, они забрались в гондолу и всю дорогу по Большому каналу обнимались как сумасшедшие. А потом, уже на заднем сиденье такси, где было полно места, Элизабет каким-то образом очутилась на коленях у Ника, и они продолжали двигаться в ритме танца.
Добравшись до Лидо ди Езоло – оказалось, что их отели расположены по соседству, – они взлетели по лестнице в ее номер.
И пожирали друг друга глазами, как два наркомана, жаждущие дозы. И хохотали без причины, как два дурака. Потому что им, кроме них самих, ничего не было нужно. Потому что здесь не было ни работы, ни родственников, ни соседей, никакой иной морали, помимо закона жизни, потому что ничего на свете не было, кроме этого дождя-сообщника и этого танца. Они смеялись оттого, что так сильно желали друг друга, и с трудом сдерживали слезы, понимая, что придет время расставаться…
Бальзак говорил, что в одном часе любви – целая жизнь.
Но у каждой любви своя вечность, а у них был лишь первый день любви.
Магия линий, красота гармоний завораживают. Нестерпимо-острое, ненасытное влечение разливается по телу. Любовь, с ее дыханием, каждое мгновение новым, раз за разом обжигает их в ночной тьме. Его напряженный барометр чувств рвет паутину ночи. Они оба – словно оголенные провода под током. Их больше нет, они растворились в блаженстве, в искрах, в разрядах молний.
Спазмы наслаждения содрогают их в непостижимой поэзии осязания. Он целует ее груди, а потом накрывает ладонями, ощущая под пальцами ее учащенный пульс. Скользит по склонам ее тела, по вершинам и гребням, спускам и подножиям, без устали, без конца.
А вот и узкая дверь в рай. Она приоткрывается чуть-чуть… И они сливаются друг с другом в нескончаемом джазе чувств…
Позже они завернулись в мятые простыни, вышли на балкон и уселись там, вдыхая свежий морской воздух. От грозы и ураганного ветра не осталось ни следа, снова потеплело. Легкий бриз приносил райское блаженство; тучи рассеялись, распахнув над ними роскошный балдахин звездного неба. Млечный Путь протянулся с востока на запад, как бледный, мерцающий поток света.
– Боже! – восхитилась Элизабет. – Какое чудо! Я никогда не видела его так ясно.
– Древние греки считали, что это путь на небеса, – сказал Ник.
– Неудивительно, – заметила Лиза. – У меня такое же чувство.
Они ощущали себя ангелами, взирающими на землю с облаков.
Когда Ник привлек ее к себе, она почувствовала, что они созданы друг для друга.
Он делал ее счастливой и давал покой, утешал сокровенные глубины ее души. Казалось, он мог влиять на источник ее жизненных сил, снижая или учащая биение сердца.
Они сидели молча, а когда кто-то из них заговаривал, смысл слов представлялся несколько туманным, и хотя это мало помогало общению, зато усиливало – по крайней мере для нее – пьянящее очарование момента. «Легко найти того, с кем можно поговорить, – подумала Элизабет. – Гораздо труднее найти