Азовия сделала шаг ему навстречу, но он в ужасе отпрянул назад. В этот момент в коридоре послышался гулкий шум шагов, который через несколько секунд обратился пятью стражниками во главе с капитаном.
– Что здесь произошло? – воскликнул тот, прежде чем успел оценить обстановку. Когда же он увидел безжизненное тело своего императора, сразу вытащил палочку. Стражники последовали его примеру.
Однако они тут же встали перед выбором – на кого направить палочки? На Азовию, дочь мертвого императора и будущую наследницу престола, или на члена Палаты Чародеев, являющегося сыном убитого государя?
Азовия молчала, не в силах вымолвить ни слова. Она понятия не имела, как будет описывать произошедшее. Момент убийства она не видела, лишь слышала голос какого-то невидимого человека, приказавшего брату убить их отца.
Внезапно заговорил Даниил. Но как только до нее стал доходить смысл его слов, она в страхе округлила глаза:
– Моя сестра убила нашего отца, – сказал он.
Она бросила на него полный ужаса взгляд. Брат этот взгляд проигнорировал и продолжал:
– В ее руках орудие убийства.
Она ошарашенно выпустила из рук нож, чье необычайно длинное и острое лезвие блеснуло в свете огней и рухнуло на тело убитого родителя.
– Даниил…, – едва и смогла сказать она. – Что ты…
– Уведите ее, – приказал он.
Азовия бросила на него взгляд и не поверила глазам. Он со слезами произносил последние слова. Казалось, его глаза о чем-то с мольбой взывают к ней, в то время как губы продолжали выносить суровый приговор:
– Подвергните заклятию немоты и отберите палочку. Никто не должен с ней говорить.
Она хотела воскликнуть, что все случилось иначе, что на самом деле она не виновна в гибели ее отца. Что это сделал ее брат, или кто-то другой. Тот, кого она даже не видела.
Вот только ее крик оказался беззвучным, потому что секундой ранее капитан стражи произнес заклинание, полностью лишившее ее дара речи. А затем стражники подхватили ее под руки и повели в подземелье. Сложности им это не доставило – ошарашенная Азовия не сопротивлялась.
Ваня
Все время, прошедшее с подслушанного им разговора, Ваня не мог не думать ни о чем другом: Петька с Филатом хотели украсть мольберт Софьи Васильевны и обменять его на сапоги. А что было делать ему? Стучать на них воспитательнице он не собирался. С другой стороны, нельзя было допустить, чтобы она лишалась своего мольберта. Лишь благодаря ему он увидел самую красивую улыбку в мире и не хотел, чтобы она пропадала.
Он даже подумывал подговорить Васю, чтобы тот подговорил Федю, чтобы тот подговорил Степу, чтобы тот написал предупредительную записку для воспитательницы. Но, во-первых, тогда пришлось бы втягивать в дело других мальчиков, которые могли проболтаться. А во-вторых, это все равно было стукачеством. А стучать было нельзя.
Иногда он старался не думать об этом, но стоило ему увидеть Софью Васильевну, как тяжелые мысли опять возвращались