Только пока на троне сидит Моранси, они не получат ни пиана Эртвеста, ровно как и Бедили – ни пиана Эн-Мерида. Думать об этом становилось все труднее, признавать себя не блестящим политиком, только Ирвин – не глупый юнец, чтобы злиться из-за этого. Все, что недостижимо, может быть открыто, найдено, завоевано, если только не питать ложных надежд и не идти на попятный в минуту сомнений. А пока стоило сосредоточиться на главном – свадьбе внука на Каролине Ольсен, пусть даже в том, что это настоящая Каролина, Ирвин очень сомневался.
Давно минувшая помолвка заставила его насторожиться, поскольку слишком сильно приехавшая белокурая девушка напоминала нежным лицом прекрасную северянку Хелену Эртон, в девичестве Винтер. Злые языки поговаривали, что она не слишком любила мужа и смотрела сквозь пальцы на его похождения в чужие постели. А иные твердили, что эта достойная женщина услышала неприятные шепотки глупых слуг об изменах герцога, рожая дочерей. И, когда началась родильная горячка, от охвативших ее горя и досады не стала бороться за жизнь.
А может, Ирвин ошибается, и Каролина Ольсен приходится дальней родственницей Винтерам? Откуда знать ему, почти всю жизнь после армейской службы просидевшему в родовом поместье, как сыч? Ощутив острый укол самолюбия, Ирвин с досадой вздохнул и вспомнил, что уже все готово к свадьбе, а начнется она через несколько часов – едва явится священник и пробудятся жених с невестой. Шумный и богатый праздник не устроить, не по карману Силиванам такое веселье. Сразу после свадьбы молодожены и Деметрий с женой поедут в Вету, а графу с графиней предстояло остаться в Эртвесте и принимать Бедилей в гости.
Предавшись минуте сентиментальности, Ирвин вспомнил, как женил на Джан Бедиль младшего сына и с какими постными физиономиями оба они плелись к алтарю. Зато внук и его невеста, кем бы она ни была, без сомнения, превзойдут все ожидания. О да! В старческом сердце шевельнулись давно забытые теплота и радость, и он даже смог слегка улыбнуться, пробуждая в сонной памяти неясные мысли о прошлом.
Однако в это утро следовало думать о настоящем и только о настоящем.
Заставив себя оторваться от мягкой постели, кресла, стула и вообще всего, заставляющего медлить, сонливо смыкая веки, граф велел подать его парадный костюм родовых цветов Силиванов. Черные штаны и камзол, расшитый золотыми нитями, под которым скрывалась белоснежная рубаха – особой роскошью не похвастаться, благо, что на свадьбу не приедет даже Якоб Ольсен. Молодого человека настолько задержали дела, что присутствовать при венчании родной сестры недосуг – ну что же, это на его совести.
Или на совести Вилмы Эртон.
Хитрая девчонка не в отца пошла и даже не в мать,