Вероника Львовна вдохнула поглубже и ответила:
– Кажется чубушник, по-другому садовый жасмин. Помнишь, в саду у нас растёт? Кустарник с белыми цветочками?
– Какое смешное название – «чубушник», – заулыбался внук.
12:38
Поезд подъехал на станцию в 12:38. Ещё в тамбуре сердце начало биться быстрее. Стоянка две минуты, «посадка-высадка на ходу», как говорит мама. Митька с бабушкой сошли, поезд помчал дальше, не забыв озорно гуднуть на прощание. Мальчишка удивился, что не было здесь ни большого душного вокзала, ни палаток с мороженым, наглых таксистов – и тех нет. Одинокий облезлый ларёк с кассой, закрытый на обед, охраняла рыжая собака. Разбуженный пёс лениво открыл один глаз, зевнул и, устроившись поудобнее, снова засопел. На перроне трое встречающих – Севка и его родители. Митька хотел помахать, да руки заняты. Поезд остановился далеко, и теперь они шли навстречу друг к другу.
– Здравствуйте! – громко поздоровался он издалека.
– Митька, привет! – крикнул Севка в ответ.
Брат за два года подрос, вытянулся. Выше Митьки на целую голову, худой, как струна. Кудри так и блестят на солнце, успели выгореть, а ведь ещё только начало лета. К телу липнет новый загар или старый не сошёл? От болезненной питерской бледности не осталось и следа. Синие шортики, белое поло, на кармашке маленький значок с якорьком. Митьке тоже захотелось такой.
– Мам, как добрались? Как давление? – Марина Владимировна кивнула мужу, чтобы тот взял багаж.
– Поезд скорый, не укачало. Чувствую себя хорошо, устала немного. Надеюсь, не помешаем вам, не хотелось бы навязываться, – Вероника Львовна отдала весь багаж, кроме маленькой сумочки.
– Ма-ам, – дочь протянула с укором, – ты не навязываешься. В Питере у нас один раз была за десять лет. Прости, что не приезжали, сама понимаешь. – Она кивнула на сына, дальше можно и не продолжать. – Я соскучилась. Да и как мы можем вас отпустить, пока фрукты не созреют? Митька, любишь арбузы?
– Кто ж их не любит? – радостно ответил он.
Тётя смешная, рядом с бабушкой становилась почти девчонкой. Забавная причёска – острый ёжик вишнёвого цвета и помада в тон. Воздушное, как зефир, розовое платье и короткая джинсовка. Митька подумал, что сзади принял бы её за подростка. Но если смыть с неё всю краску, с мамой они как близнецы. Дядя был совсем не похож на папу, скорее на итальянца, во всём белом. Кудрявые чёрные волосы собраны в хвост. За то время, что они не виделись со смерти дедушки, не добавилось новых морщин, никто особо не изменился. Хотя нет, у тёти тогда волосы были малиновыми, правда, она практически не снимала траурного платка.
Мальчишки оторвались вперёд, за ручки с двух сторон подхватив большую сумку. Митька оглядывался по сторонам, ему хотелось рассмотреть всё получше. Станция находилась на высоком холме, с левой стороны не видно ничего, кроме гор и моря, по правую руку красно-белый маяк, а прямо внизу маленькие домики. "Они близко у воды, как их не смывает? Сколько же их там? – Митька насчитал чуть больше десятка и сбился. – А когда прилив, они выходят из