Докурив папиросу до самого бычка и выбросив окурок за окно, Батырбеков тяжело вздохнул:
– Где-то они нашли по зернышку. Всего два зернышка, каждому – по одному, веришь? Каждый из них съел и стал ждать, что зерно прорастет у них в животиках и голод пройдет. Вот ты, Рая, сейчас, наверное, думаешь, какие они у меня глупые были. Нет, так их мать воспитала. Она же в бога верит, научила детей, что бог людей из глины, земли слепил. А мальчики решили проверить: если они и впрямь из земли, то что-то и вырастет. Я тогда ругался: у отца-коммуниста дети в бога поверили! Хотя сейчас я так не злился бы. Может, мы и впрямь из глины? У куска глины и вправду нет сердца, души и ума. Поэтому люди убивают друг друга. Убивают-то тоже за землю, опять же за глину. Глина к глине тянется. Потом убитых хоронят – и вот они снова становятся глиной. Замкнутый круг.
Немного подумав, Муса добавил:
– Я своих мальчишек даже похоронить не смог. Это потому что они у меня не из глины, они у меня настоящие люди.
Батырбеков говорил быстро, немного волнуясь. Все, что он произносил, шло не из головы, а из самого сердца, в существование которого у людей он перестал верить. От волнения акцент в голосе был почти не различим. Раиса Ароновна слушала, боясь перебить, выронить мокрую тарелку из рук, а еще хуже – обронить лишнее слово. Она прекрасно понимала, что в такие минуты любое слово будет лишним.
Шли первые недели в Алма-Ате. Ежедневно Генриетта Марковна хлопотала за Эстер Аркадьевну, пытаясь пристроить ее в одно из городских медучреждений. Вообще доктору Рубинштейн было не свойственно сердолюбие. Если со своими пациентами она всегда пыталась оставаться мягкой и уступчивой, то с коллегами оказывалась сущим дьяволом.
Отказываясь приближать к себе даже перспективных молодых врачей, Генриетта Марковна слыла солдафоном в халате: малейшее нарушение дисциплины, будь то опоздание с ежедневным обходом больных или незаполненная история болезни, обещало большие неприятности для зазевавшегося желторотика, закончившего мединститут и еще не постигшего всю серьезность своего положения, в котором он оказался, находясь на поруках у доктора Рубинштейн.
Но была и другая сторона у этой медали: молодой специалист, прошедший обучение под началом Генриетты Марковны и выдержавший строгие испытания, мог считаться счастливчиком. Он становился асом. Очень скоро по всей стране пошли легенды о школе доктора Рубинштейн, а ее ученикам открывались двери в ведущие клиники.
Среди