Вот и застыл Иоанн на месте от противоречивых желаний. И еще от удивления. О боже, неисповедимы твои пути: сводишь ты людей, казалось, навсегда расставшихся, в таком месте и времени, что менее всего ожидаемы!
А потом ноги Иоанна сами сделали шаг вперед, а руки заключили монаха в цепкие объятия. И великий князь заплакал…
***
Время течет неравномерно, это каждый знает. Обычно ведь в жизни ничего особенного не происходит. Год тянется за годом, дни проходят в рутинных делах, ни горестей, ни радостей, ни опасностей. Так она, эта жизнь человеческая, устроена. Если ее не расшатывать, не теребить, не вмешиваться в ее плавный ход – так и пройдет, тихо и мирно. Родился, крестился, детишек завел, опочил…
Но иногда время будто пускается в галоп. Все начинает меняться с головокружительной быстротой. Тогда и за целый вечер не переберешь того, что произошло за день. На вопрос «как сам поживаешь?», заданный встречным, можно отвечать битый час. В иные годы вся летопись целого княжества или государства уляжется в страницу, а в иные даже самое интересное приходится опускать за недостатком места.
На Востоке это называют «превратность», а на Руси обозначают поговоркой «не было ни гроша – да вдруг алтын». Тысячи событий приходят в движение, подобно камнепаду, и угадать, какой камушек всему виной, никак невозможно. Десятки лет во всем, что касалось великокняжеской власти, соблюдалась хотя бы видимость какого-никакого, а порядка. И вот за ничтожный супротив вечности миг всё по Божьей воле меняется, и выходит совсем уж не то, что раньше. Еще в полдень ты молишься на Иисусовой пустыни, как многие годы делал и как собирался делать еще многие годы. А теперь сидишь, приобняв за плечи человека, с которым закон и обычай запрещают обращаться вот этак запросто. Но важен ли закон и обычай, когда не князь перед тобой, а обычный ребенок – и он нуждается в тепле и утешении?
Колычев и Иоанн сидели на некрашеной монастырской лавке, глядели через полукруглое окно с решеткой и молчали. О своих похождениях инок Филипп рассказал в двух словах, да Иван особо и не выпытывал, а про то, что Ивана привело на Соловки, Колычеву стало известно на встрече у игумена в подробностях больших, чем знал даже сам малолетний Князь.
А Князь наш малолетний думал в этот миг о том же самом: о превратностях и неожиданностях. Только, конечно, не такими умными словами, как Колычев, на свой лад. И тоже не испытывал ни малейшей неловкости по поводу того, что прилип к человеку, которого не видел много лет, который неизмеримо ниже по положению и вообще – беглец. Еще с полгода назад ему и в голову бы это не пришло! Но за последние