– Неплохо, Петр, – подъехав поближе, ободряюще произнес Вэйланд.
– Б-благодарю, монсеньор! – заикаясь, пролепетал я.
Хвала Богу! Все закончилось… И наше путешествие тоже подошло к концу. Ранним утром третьего дня после вынесения «приговора» к нашему дому приехали стражи и выдали нам лошадей, чтобы мы смогли побыстрее добраться до Парижа, а чтобы мы даже не помышляли о побеге, показали тугие луки и колчан стрел. Арлетта плакала, провожая меня, а матушка… Ах, матушка, только дождись! Я вернусь! Я обещаю, я во что бы то ни стало вернусь к тебе!
Но все же, как это удивительно! Из-за моих глупых слов у нас есть возможность увидеть самого короля! Какой же он? Матушка рассказывала, что он еще совсем юн и что сейчас страна не пойми в чьих руках находится! По Амьену ходил слух, что борозды правителя… или бороды правды… В общем, их почему-то держит некий граф Бодуэн – дальний родственник короля.
Интересно, кто будет нас судить? И есть ли у меня хоть маленький шанс выжить?
Я тряхнул головой, отгоняя мысль. Не время падать духом, Петр! Мы, наконец, в Париже! Хочу посмотреть на город, в котором живет сам король!
После небольшого досмотра мы миновали гигантские крепостные стены и очутились внутри настоящей столицы! Город поражал своими размерами и красотой. Огромные улицы были чисты, как будто в этом городе никогда не идут дожди, повсюду высятся каменные церкви и дома в пять-шесть моих ростов! А вон в центре города я вижу, развевается Французский королевский флаг. Это, наверно, королевский дворец! О Боже, дай мне памяти, чтобы запомнить это великолепие! Я крутил головой, рассматривая каждое строение, чтобы потом дома рассказать обо всем матушке и Арлетте.
Дом… Как же он сейчас далеко! Интересно, а как там Арли и матушка? Тоскуют ли по мне и верят ли в мое возвращение?
– Петр! – вдруг позвал Вэйланд.
Я придержал поводья и слегка отклонил корпус, останавливая лошадь. Монсеньор подъехал ближе и тоже остановил Черта.
– Вы что-то хотели, монсеньор?
– Ты… – он вдруг запнулся и опустил глаза, но через секунду снова посмотрел на меня и, улыбнувшись, произнес: – Образок-то свой спрячь.
Я посмотрел на свою грудь и увидел деревянную дощечку, подвешенную на веревочку, а на ней был вырезан портрет святой. Я смущенно схватил образок и затолкал его под рубашку, но когда я поднял глаза, монсеньора уже рядом не было. Мне показалось, или он хотел сказать что-то другое, но почему-то передумал? Эх, знать бы, что крутилось в его голове! Я тронул поводья и стал догонять отряд.
Дворец, представший передо мной во всей своей красе и строгости, поразил мое воображение. Величественное