труху развалится, дыры огромные, сквозь них лес видно. Птицы в нём себе гнёзд навили. Тучи целые стрижей, ласточек и прочих. Гомон такой стоит. Хоть уши затыкай». Молчун ещё долго вспоминал про то своё путешествие, всё рассказывал, рассказывал. Да так хорошо рассказывал, что многое из того о чём он говорил, рисовалось в их воображении так, будто видели они это сами, за околицей, буквально прошлым летом. Долго ещё в доме не стихал голос рассказчика. Всем было интересно, ни кто не перебивал гостя. Не каждый день такое бывает, что б меняло про жизнь свою рассказывал, да что б ещё про далекие места и диковинки. Далеко за полночь Молчун зазевал и попросился отдыхать. Все дружно с ним согласились, и на скорую руку прибрав остатки пиршества, завалились спать. Всем до одного снилось услышанное, каждому, правда, по своему. На следующий день, подробно выспросив у Степана с отцом, когда намечается пахота Молчун горячо попрощавшись, двинулся в путь, сославшись на то, что вспомнилось ему одно важное дело. Выйдя за калитку, он бодро пошагал по улице. Солнце стояло уже довольно высоко и светило совсем по-летнему. Катерина пару мгновений смотрела ему вслед, а потом бросилась вдогонку, догнав же, силой развернула, и крепко обняв, неожиданно для всех поцеловала в губы. Молчун обомлел. Семья и вовсе охнула от увиденного. Катерина не сильно оттолкнулась от путника и резко отвернувшись, побежала к дому, закрыв лицо обеими ладонями. Молчун же возобновил свой путь, только походка его уже была не так уверенна как до этого. Он остановился, словно вспомнил о чём то и, постояв пару мгновений, мотнув головой, так и не обернувшись, зашагал, ускоряя шаг, скрылся в проулке. Катерина уже не видела всего этого, вбежав в дом, она тихонько плакала на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Никто из домашних не осмелился пуститься в разговоры о происшедшем, да и вряд ли был смысл, всё и так было очевидно.
Молчун заходил ещё два раза. На пахоту – помогал изо всех сил. Ходил за плугом до поздней ночи. Видно было, что хоть и уставал зверски, но простая сельская работа доставляла ему удовольствие. Второй раз пришёл на покос. Уже в конце июля. Из-за долгого его отсутствия Катерина начала заметно волноваться. Но гость пришёл вовремя. К самому началу косьбы. В работу включился сразу. Косил умело, ловко орудовал косой, да так что ни Степан, ни сосед Никита не всегда могли за ним успеть. Никитка частенько вызывался помогать семье своего друга. Степан и не возражал. Молчун глядя на то, как за ним пытались угнаться, лишь довольно хмыкал. Дескать – знай нашего брата. Катерина и он всё это время даже не подавали виду, никоим образом не вспоминая поступок девушки, будто ничего и не было. В этот раз задержался в гостях надолго. Пока скосили, пока сено гребли, а потом уж и настала пора ставить скирды. Конец июля выдался сухой, словно давал селянам закончить столь важную для них работу. Дни летели один за другим, наполненные привычными крестьянскими хлопотами. Вечерами, когда работники возвращались с лугов, наступала пора отдыха. То тут, то там слышны были песни
