Однако вместо холодной воды из-под крана Гуськова ожидала запотевшая бутылка водки – уже открытая, два маленьких хрустальных стаканчика – пока пустых, и деревянная миска с потрясающими солеными огурчиками – ароматными и пупырчатыми. А еще за столом спиной к окну сидел тот самый бородатый тип, о котором он только что вспоминал.
В голове Гуськова поначалу случилось небольшое смятение, но потом он несколько успокоился, вспомнив куда более странные встречи, случавшиеся с ним на этой самой кухне, а также в других совершенно неожиданных местах квартиры после мероприятий подобных вчерашнему…
– Наш разговор показался мне настолько занятным, – сказал гость, разливая водку, – что я решил не ждать следующей случайной встречи, которые, между нами говоря, довольно часто так и не случаются, а просто взял и приехал к вам в гости.
– Да, разговор у нас получился интересный… – нетвердым голосом согласился Гуськов, осторожно опускаясь на табурет.
– Вы кстати вчера были так рассеяны, что забыли запереть дверь, – неизвестной доброжелательно улыбнулся, – к счастью в вашем доме живут исключительно честные люди…
Выпили, похрустели огурчиком, помолчали, еще выпили. Постепенно мир вернулся в нормальное состояние, неприятные ощущения в разных уголках организма сменились некоторой легкостью, а душевные томления – и это было особенно здорово! – преобразились в ожидание чуда. Гуськов даже обрадовался этому неожиданному визиту: вот сейчас они примут еще по маленькой, и он выяснит все, что не успел вчера…
Так оно и вышло! Вначале они долго и продуктивно беседовали об особенностях работы телевидения, формах подачи информации и прочих полезных вещах. Состоялось даже некое подобие знакомства:
– Гуськов, режиссер, – сказал режиссер Гуськов.
– Волабуев, профессор, – ответил неизвестный.
Фамилия сперва показалась Гуськов не достаточно благозвучной для такого умного человека, потом напомнила неприличный анекдот, и он едва удержался от смеха, потом сами собой пошли совсем уж не подходящие рифмы, и режиссер решил называть незнакомца исключительно профессором, а что на «вы», так это вышло само собой.
– А вы, простите, в каких науках профессор? – вежливо поинтересовался режиссер.
– В самых разных… – многозначительно ответил профессор. – Я, знаете ли, очень разносторонняя и одаренная личность, но предпочтение отдаю психологии во всех ее, так сказать, многообразных проявлениях…
Впрочем, все это было не более чем присказка, сказка началась позже…
– Вот вы говорите: «Управлять сознанием! Овладевать мыслями!» – доставая вторую бутылку, строго сказал Волабуев. – А я вас спрошу: «Зачем? Куда вы поведете ваших подопечных?»
– Что значит куда? – Гуськов не мог отвести взгляда от бутылки, которая была запотевшая и холодная, как будто из холодильника, хотя Волабуев вынул ее из-под стола.
– То и значит! – в голосе профессора прорезалось раздражение. –