Надо признать, что подобные мысли часто посещают настоящих мужчин, которые в любом возрасте не теряют благодатного умения молодости легко и быстро подниматься над суетой и бытом. В такие минуты им никогда не бывает скучно, их не одолевает уныние, они не страдают от одиночества, и если что-то и сдерживает безудержный темперамент и неуемную фантазию, так это ограниченность финансовых возможностей.
Так получилось и с нашими творческими личностями: на ресторан денег не было, на ночной клуб тем более, а вот на пару пузырей водки получилось в самый раз. Потом появились две развеселых дамочки, которым оказалось очень даже по пути со всеми четырьмя. В смысле Гуськов – раз, Лебедев – два, две бутылки – три и четыре. Для разгона писатель довольно живо разыграл на два голоса свой любимый гадкий анекдот. Обе дамочки несколько поморщились, справедливо приняв тонкий писательский юмор на свой счет, однако соблазн поучаствовать в веселом банкете перевесил мелкие обиды. Так что довольно скоро в компании установилась вполне непринужденная обстановка.
– Василий Иванович! – хихикала та, что повыше, припадая к Гуськову. – Ну прям как в анекдоте!
– И Петька! – вторила та, что пониже, держась за Лебедева. – А мы с тобой будем две Анки!
Подобная характеристика – повыше и пониже – объясняется тем, что имена этих легкомысленных особ остались неизвестны истории, а иных отличий кроме роста в темноте безымянного переулка разобрать было трудно. Да оно и не требовалось…
К сожалению (или к счастью?) в самый разгар веселья появился милицейский патруль, – то ли недовольные шумом граждане вызвали, то ли место это было у стражей порядка, говоря словами рыболовов, «прикормленное». Пришлось уходить переулками и дворами, продираясь через кусты, срываясь с заборов и хлопая дверями проходных подъездов. По ходу дела потеряли обеих развеселых дамочек – вначале ту, что пониже, потом ту, что повыше, и одну писательскую сандалю, зато сохранили почти полную бутылку водки. Благополучно миновав хорошо освещенные Пречистенку и Остоженку, они, наконец, достигли пустынной набережной и остановились:
– Все! Ушли! – дышал Гуськов тяжело, однако поцарапанное лицо сияло. – Но какой класс! Давно я не получал такого удовольствия!
– Это нам еще здорово повезло! – без особого энтузиазма ответил Лебедев, пытаясь стоять на одной ноге. – Очень даже запросто замести могли!
Они прислушались – все вроде тихо, на всякий случай прошлись немного вдоль реки, миновали Крымский мост и, спустившись к реке, сели на еще теплые гранитные ступени…
Все это более-менее всплыло в голове проснувшегося режиссера, даже то как они голышом плавали в черной, липкой воде и отражения далеких фонарей казались упавшими в реку звездами, как приятно остывало разгоряченное