Утром произошедшее ночью не казалось таким уж реальным. Ей с трудом представлялось, как можно быть не в состоянии пошевелить рукой или ногой. Хотя отголоски страха остались. По ним Шейна поняла, что все это действительно с ней произошло. Кресло, которое с радостью приняло ее в свои шиниловые объятия и чашка горячего чая с куском вчерашнего пирога привели ее в чувства. Ночной страх испарился, словно его и не было. Шейна снова принялась за работу, стуча пальцами по клавишам клавиатуры, будто играя какую-нибудь шаманскую мелодию, захватившую ее немедленно и не отпускавшую до вечера.
Глава 11.
Интоксикация чувствовалась во всем. В душном, сжатом воздухе, наполненном целой гаммой различных запахов, смешивались в беспорядке и сочетались между собой десятки всевозможных ароматов, отчего начинала кружиться голова. В таком водовороте хаоса немудрено было потерять сознание, надышавшись входившей в легкие тяжелой для восприятия всеми органами чувств, массой.
Самое страшное – от этого никуда нельзя было деться. Невозможно просто в один миг перестать дышать и продолжить свое существование, как ни в чем не бывало. Это прекрасно понимала Сивилла Кольстад, глядя прагматично-циничным взглядом в окно кафе, выходившее на тротуар, наводненный суетливо спешащими людьми.
Она поднесла к своему лицу бумажный платок, пропитанный цветочными духами, но даже это не спасало положения, в котором она оказалась по глупому стечению возникших обстоятельств, ставших для нее чем-то вроде пытки, мучившей ее и без того загруженное мыслями сознание. Духота в помещении все нарастала, от этого, как казалось Сивилле, запах усиливался, разъедая клеточки мозга, размягчая или растворяя его.
Рядом пронесся горький запах кофе, который был настолько сильным и настойчивым, что смог просочиться даже через бумажный платок, который она все сильнее прижимала к лицу.
Глаза слезились, но она пыталась не подавать вида. И у нее это неплохо получалось, по крайней мере, поначалу.
Сивилла выглядела отчаявшейся. Да, именно это слово необычайно подходило ей. Что-то трагическое было в ее облике, причем не только в данный момент. Наконец, салфетка, которую она прижимала к лицу, сделалась мокрой от слез, и Сивилла без сожаления скомкала ее при помощи своих длинных бесцветных ногтей.
Глаза девушки постоянно бегали в поисках кого-то или чего-то. Время от времени она смотрела на часы, и то и дело на дверь, в которую по обыкновению заходят посетители. Больше Сивилла ждать не могла. Прошло уже около получаса, но зная привычку Руперта всегда опаздывать, будь то встреча с друзьями или официальные дела, она все равно не находила себе места, теребя все, что попадалось под руки.
Наконец, появился Руперт. Он выглядел слегка