– Да оно же теплое!
– Ну, конечно, Джо, оно теплое, ведь пока мы здесь с тобой разговаривали, солнце успело его нагреть. А ты знаешь, так даже лучше: шампанское, вобравшее в себя силу и тепло дневного света, напиток, разбавленный горячим золотом, – не торопясь, произнес он.
– Ладно, Руперт, – сказала Джоанна, допивая содержимое бокала с усилием, сравнимым с поглощением остывшего кофе, – нам пора. Все, наверное, уже ждут нас.
Они, не спеша, покинули беседку, растворившись в зеленых ветвях плакучей ивы. Через несколько минут после их ухода на опустевшую скамью закапали скудные капли дождевой воды. Не прошло и четверти часа, как деревянная скамейка из сухой светло-коричневой превратилась в мокрую темно-бурую. Но ни бокалов, ни недопитого Рупертом и Джоанной шампанского здесь теперь не было.
Глава 6
Майскому дождю, с силой ударявшему по молодым листьям, были совершенно безразличны как чувства людей, наполняющие их, так и мысли, владеющие ими. Каждый сделанный вздох, каждое произнесенное вслух слово, любое движение с необратимой силой доказывали только одно: раз ты способен дышать, говорить, чувствовать, значит, ты сможешь жить. Жить осознанно и глубоко… до тех пор, пока кто-то не посчитает тебя лишним. И если этот кто-то решит свершить свое правосудие, возомнив себя Богом, то наказанием за такое злодеяние станет непреодолимое отвращение к самому себе. Но, отнимая чужую жизнь, этот кто-то даже не предполагал, что его собственная уже начала медленно, капля за каплей, угасать.
«Как же чудесен этот дождь!» – думала про себя Шейна, всматриваясь в микроскопические капельки жидкости на мокром окне. Ей в ту минуту больше всего на свете хотелось пробежать босиком по сырой траве, не думая ни о чем, не смеясь и не плача. Просто убежать отсюда, из душного величественного зала, вырваться на долгожданную свободу, остаться, наконец, одной, избавиться от надоедливого внимания всех этих разодетых и льстящих друг другу людей. Но что-то останавливало ее. И она знала что. Отсутствие в ее характере смелости и неоправданного риска мешали осуществить задуманное. Именно поэтому спасительные мысли оставались просто мечтой. Шейна не могла преступить сомнительную грань между желанием и действительностью, может быть, поэтому свои бесчисленные измышления она воплощала другим способом – записывала их на бумаге. Такие нехитрые манипуляции помогали ей с пользой применять приходившие ей в голову сюжеты. Но кто знает, может быть когда-нибудь, она смогла бы переступить эту сдерживающую и пугающую ее грань? Но какой бы стала окружающая действительность, если бы странные мысли Шейны нашли воплощение в реальности… в той самой реальности, которую нельзя изменить, переписав неудачно написанные строки?
«Где же она?» – тихо проносились эти слова в голове Шейны. «Где?» – они эхом отражались вновь.
Джоанны нигде не было. После завершения свадебной церемонии и всей кутерьмы с документами, подтверждающими законный