Скрип усилился, а спустя минуту, в пределы города вступили несколько человек. Закованные в цепи, шли африканцы, тянущие за собой дряхлую, скрипящую и дребезжащую на камнях тележку, в которой катили детей. Хлёсткие, сухие удары плети подгоняли их, – вместе с криками испанцев, – нередко касаясь оголённых спин. На удары плетей они лишь тихо шипели, стискивая зубы, и вскидывали смуглые, обритые головы к затянутому тяжелыми облаками небу. Без пищи и отдыха, их погонят к Британской колонии, и уже сейчас понятно, что из пятидесяти не более десятка доберутся до места, остальные умрут, или будут застрелены.
Парень вновь закричал, приказывая поторапливаться, но его слова не возымели силу на выбившихся из сил людей, едва переставляющих ноги.
–Эй, – неожиданно раздалось в стороне, и звали меня, я была в этом уверена, но не решалась обернуться, продолжая смотреть на катившуюся тележку. – Ребенок, иди сюда, – голос был веселым, искренне радушным, и возможно, именно это заставило меня обернуться, пусть и не без сомнения посмотрев на испанца. – Ты из местных? – продолжал он, идя мне навстречу. – Где здесь можно сменить лошадей и поесть? Мы устали с дороги, ехать еще тридцать миль, хотели бы остановиться в Мехико на ночь. – Он вдруг замер, смутившись моему молчанию. – Ты ведь говоришь по испански, правда? – осторожно продолжал парень, глядя на мое, видно, отрешенное лицо. – Эй, кто на их языке говорит? – крикнул испанец, не поворачиваясь к остальным всадникам.
–В двух милях отсюда есть гостиный двор, – насколько это было возможно, уверенно ответила я, внимательно следя за движениями испанца, расслабившегося, стоило мне заговорить, – он выше по горе, там большая вывеска, – махнув рукой в сторону, я вновь вернула взгляд к парню. – Вы увидите, когда поднимитесь, но если что, по улице стоят указатели.
–Тебя подвести в город? – с улыбкой продолжал он, словно не замечая недовольного фырканья своих компаньонов за спиной. – Ты не думай, у самого сестра твоя ровесница.
–Не стоит, я молодого человека жду.
Испанец улыбнулся, и, покачивая головой, вернулся к остальным, отдавая приказ идти вверх. Его слова без колебаний были продублированы одним из наездников, но в несколько раз громче, и тянувшие груз люди неспешно зашагали вверх по горе.
У меня кружилась голова, когда я провожала тележку взглядом. Она шла через Мехико дальше, в Каролину, Джорджию – которая не ясно, кому принадлежит, не то испанцам, не то британцам. Рабов везли сотнями с Африки, но здесь, в Новой Испании, они не задерживались надолго. Внутри всё клокотало от злобы, от бессилия. От понимания того, что с этим ничего нельзя сделать, лишь разламываясь на части смотреть на этих уродов. Изо дня в день меня поглощало чувство несправедливости, повисшей в душном воздухе.
Иногда казалось, что в ночной тишине