–Макс, ты меня слышал? Тебе надо уйти. Разорви контракт с отцом.
–Потом поговорим,– Макс принял из рук отца фартук от радиации, и подошел к компьютеру. Отец показал как делать снимки и встав надо мной, очень недовольно покосился на мои мокрые глаза.
–Пап, дай еще выпить.
–Нажраться решил?
–Тогда усыпи! Пап, я схожу с ума. Дай мне хоть напиться на последок.
–Джейк, ты рехнулся? Боишься радиации?
–Нет,– я покачал головой, поймав взгляд отца. –Не хочу видеть ужас в твоих глазах, когда ты поймешь все, что со мной случилось. Пап, пожалуйста.
Та недоверчивость, что сквозила в его глазах, убивала на повал. Но коньяк он мне все же отдал. Сразу всю бутылку. Смотрел как я тупо напиваюсь, и морщился.
–Ты что, вообще не чувствуешь его крепости?
–На вкус – нет,– я откинулся обратно на стол, смотря как потолок начинает медленно крутиться. –В голове – да.
Уснул я еще до того, как отец сделал первый снимок, однако тут же вернулся в реальность, стоило тому перетянуть мне руку жгутом и вогнать мне в вену иглу. Дернулся, стараясь вырваться, и с ужасом уставился на отца.
–Ты чего делаешь?
–Контраст ввожу. Гляну твое сердце.
–А?
Уже через пять минут сидел на столе и держал в руках довольно четкий снимок своего сердца, и если бы не Макс, то совсем бы не понял что он мне показывал. А было на что посмотреть. Кроме рубца от кинжала, оно было сплошь покрыто мелкими затянувшимися трещинками. Их было так много, что это пугало.
–И что это значит?
Папа же сидел над стопкой снимков за столом, вцепившись пальцами в волосы и с ужасом смотрел на бумаги. Он ничего не ответил. Он не мог сейчас говорить. Он даже не мог смотреть на меня.
–Я пойду оденусь,– шепнул я Максу, и едва не рухнул со стола. Тот поддержал меня, шепнув на ухо.
–Детский алкоголизм вещь страшная.
–Макс, отстань. И так тошно.
–Меня бы то же затошнило от такого количества коньяка.
С ненавистью глядя на Максима, я высвободился из его рук и чуть пошатываясь, пошел одеваться. После чего забился в угол за диван, и, сделав вид что не вижу Макса, развалившегося на этом самом диване, сжал в кулаке свои амулеты. Притянув рюкзак открыл фотографию Розалин, и поставив планшет перед собой, уставился на нее. Смотрел, пока не уснул, и словно она была рядом, сидела возле меня, и молчала. Горько так молчала, от чего становилось еще больнее.
–Джейк,– кто-то потряс меня за плечо, и я открыл глаза. Увидел Розалин, смотрящую на меня с почти разряженного планшета, и вздохнул. –Поехали домой.
Отец сидел рядом со мной, с болью всматриваясь в мое лицо, и мне стало совсем тошно от того, как он изменился. Господи, сколько же он времени просидел рядом со мной?
–Папа, скажи хоть что-нибудь.
–Давай дома поговорим,– отец отвернулся.
–Сейчас. Без мамы. Ты же имеешь медицинское образование. Скажи мне то, что тебя так напугало.
–Джейк,