Кивнув, она отпустила меня, и, не отходя, провела пальцами по шраму на моей щеке.
–Джейк, можно я тебя поцелую? Я хочу запомнить тебя.
–Глупенькая,– я горько улыбнулся, и заправил ее волосы за ухо. –Ирочка, я же младше тебя на три года.
–Нет, ты старше всех, кого я знаю. И пусть она простит мне эту маленькую шалость. Но я хочу оставить частичку тебя с собой,– я не успел опомниться, когда она прижалась ко мне своим горячим тельцем и, обхватив за шею, поцеловала. Обманула меня горячими сладкими губами, заволокла в омут желания и дурманящего чувство полета. Заставила в раз забыть обо всем и обо всех.
И еще минуту стоял ошалевший, смотря на закрывшуюся дверь за Ириной, все еще ощущая тепло ее тела, прижимающегося ко мне, помня горячее дыхание и обжигающие губы, сохранившие вкус клубничного мороженого. Очнулся только от того, что Макс сжал мое плечо и подтолкнул к машине. Сев на сидение, машинально пристегнулся. Не видел дороги, не чувствовал того что машина движется, не слышал о чем говорил мне Макс.
–Джейк!– окрик Макса привел меня в чувства.
–Что? А, приехали,– нервно распахнув дверцу, я рванул из салона. Чертыхнулся ремням, удержавшим меня, и, вздохнув свежего воздуха, полностью пришел в себя.
–Очухался? Вперед,– Макс подтолкнул меня к дверям клиники и нажал на звонок. Уже через минуту мы стояли в кабинете отца, и я удивленно осматривал изменившийся интерьер. Пол года назад здесь было куда больше всевозможных папок, повсюду валялись какие-то макеты и чучела. Сейчас же здесь словно работал совершенно чужой человек.
–Джейкоб, что с тобой?– отец смотрел на меня своими холодными глазами, и я нервно сглотнул. Ира была права. Я разрушаю семью. Меня не должно здесь быть!
–Задумался. Пап, а надо ли все это? Может ну его все к черту?
Однако одного взгляда отца хватило на то, что бы понять – он уже не отступит. Его зацепило это настолько, что он уже не успокоиться ни при каких обстоятельствах. Ему нужны такие доказательства, против которых он сам не сможет привести отпровержений.
–Джейк, ты что, боишься?– отец нахмурился, а я отвернулся.
–Произошло кое-что такое, что не могу выбросить из головы. Пап, дай выпить. Ну не смотри на меня так. Тошно мне.
–Что еще-то случилось?– он хмуро оперся на стол, сразу забыв обо всем. Заметил стоящие у меня в глазах слезы.
–Я… пока не могу сказать. Я должен подумать.
Отец с большой неохотой достал из стола бутылку с коньяком, и я мельком глянул на этикетку. Осторожно сняв все побрякушки с себя и повесив пиджак на спинку стула, стал стягивать рубашку. Едва не вырвал из рук отца стакан и налив его полным, не почувствовав вкуса, выпил.
Отдал пустой стакан ошарашенному Максу, и, ворочая мозгами, прошел в рентген кабинет, в котором как я знал, был довольно большой стол и не дожидаясь когда отец и Макс зайдут следом, просто рухнул на него. Смотрел на лампу на потолке, и едва сдерживал в себе крик. Боги, что она со мной сделала? Почему ее слова, каждое слово, так больно режут сердце? Почему