Король и Мастер. Лана Ладынина

великолепен, ярок, шумен, не то что полусонный, тихий Хертогенбос. Здесь меньше церквей и больше таверн, чем в Хертогенбосе. Здесь, как в Брюсселе или Брюгге, располагаются резиденции бургундских герцогов и поэтому живёт много знати. По прибытию в Гент ван Акены отправились на ярмарку. Гентская ярмарка, словно старшая сестра хертогенбосской – похожа, но с большим размахом. Торговые ряды всевозможных товаров, фокусники-маги, дурачащие добрых людей, проповедники, призывающие к покаянию в грехах, грозящие предстоящим Концом Света и Страшным Судом, жонглёры и акробаты, зарабатывающие свой хлеб опасными трюками под восхищёнными, испуганными или жаждущими зрелищ взглядами толпы. Здесь можно встретить и торговцев из Хертогенбоса, известного на все Нидерланды изготовлением отличных ножей.

      Посмотрели картины местных и приехавших из других краёв художников, купили по сходной цене кистей, отлично сработанных дубовых досок и редких пигментов для красок. Херберта приобрела себе новый наряд. Она могла купить платье и в Хертогенбосе, тем более, что живут они на главной торговой площади. Но ей доставило особое удовольствие выбрать наряд на гентской ярмарке. Присмотрели и купили подарки для Махтельт, Катарины, Юстины и детей. Гентский люд с любопытством взирал на небольшие, необычные картины Иеронима. Покупатели не заставили себя долго ждать. Картины, привезённые Иеронимом в Гент, ушли быстро – на свете немало любителей чего-нибудь особенного.

      После долгого хождения по ярмарке уставшие, но довольные ван Акены попытались найти поблизости какой-нибудь инн30 остановиться на ночлег, но все близлежащие постоялые дворы были заполнены. Кляня себя за то, что не позаботились об этом загодя, изнывая от усталости и голода, семья побрела по направлению к церкви Святого Иоанна Крестителя, которую они должны были посетить на следующий день. Заходили во все попадающиеся на пути постоялые дворы. Наконец, им улыбнулась удача в виде большого, неопрятного инна, но они обрадовались и этому. Изрядно проголодавшиеся ван Акены побросали покупки в комнатах, спустились в таверну. Антониус спросил принести для всех хлеба, мяса, пива и засахаренных фруктов, и семья, в ожидании ужина, принялась обсуждать свои приобретения. После утоления первого голода они оглянулись по сторонам.

      Наступили сумерки, и таверна уже тускло освещалась сальными свечами в незамысловатых, неухоженных подсвечниках. Это было неожиданно тесное для такого большого инна заведение, грязноватое, под стать номерам наверху, пытающееся, однако, поддерживать видимость опрятности, только чтобы окончательно не отпугнуть постояльцев. Но в дни ярмарки даже такие дворы заполнялись приезжим людом. Картину завершал особый дух, характерный для подобных таверн, смешивающий в себе запахи копоти, затхлости, еды с пивом, немытых тел и давно не стиранной одежды. Ван Акены, тем не менее, чувствовали себя везунчиками оттого, что посчастливится отужинать в этом же инне и не придётся плестись за тридевять земель искать другую таверну. За всеми