Услышав последние слова брата, Ян кинул на него выразительный взгляд показного сомнения, а Гуссен усмехнулся:
– Твоё имя привлечёт любопытных, а это дополнительные прихожане. Рим и Папа далеко, а прихожане здесь, и церквей вокруг много.
Ян укоризненно посмотрел на старшего брата, покачал головой и торопливо осенил себя крестом, а лёгкая улыбка Иеронима тотчас же превратилась в саркастичную.
– Они хотят получить за свои деньги как можно больше из того, что мы можем предложить. Вполне естественное, понятное желание, – миролюбиво, но твёрдо подытожил Антониус, – Ерун, тебе нужно найти время, – и встал, давая понять разговор подошёл к концу.
Антониус опять испытал горькое чувство, какое испытывал всякий раз, когда слышал колкости Яна в адрес Иеронима. И не столько даже за Иеронима, сколько за Яна, потому, что, вообще-то говоря, он не считал своего среднего сына недалёким глупцом и не желал думать о нём, как о примитивном завистнике. Антониус видел определённую долю зависти в отношении Яна к более талантливому и популярному Иерониму. В то же время, Антониус ни на минуту не сомневался: Ян любит младшего брата, как любит всю свою семью. Иероним понимал сложную гамму чувств Яна и поэтому спокойно сносил подобные колкости брата, благо, они были нечасты и содержали призывы к осторожности в том, что и как изображал Иероним.
Антониус ван Акен дал образование всем трём сыновьям и даже дочерям Херберте и Катарине: обе знали грамоту и счёт, любили читать жития святых. Катарина вышла замуж, жила в семье мужа и была довольна своей жизнью. Херберта же не желала ещё доли замужней женщины, она помогала иногда отцу в мастерской и неплохо писала. Юноши обучались в городских школах, а Иероним хотел поехать в университет изучать философию, богословие и литературу. Антониус испытал бы сожаление, но не препятствовал бы младшему сыну. Антониус любил своё ремесло и хотел того же самого для своих детей. Один из его, Антониуса, братьев не последовал по стопам отца-художника, он делал рамы для картин и представил ему однажды Махтельт; по роду своего ремесла он давно знал отца молодой вдовы – тоже изготовителя рам. Со временем в Иерониме восторжествовали любовь к живописи и чувство семейной преемственности, юноша уехал в Утрехт обучаться книжной миниатюре. Антониус возблагодарил Господа ещё и потому, что считал младшего наиболее талантливым из трёх своих сыновей. По возвращению из Утрехта Иероним пошёл в гору – его способности стали очевидны не только отцу. Отработав в семейной мастерской и набив руку, молодой художник, несмотря на нарастающую популярность, а может и благодаря ей, вдруг решил оставить на время Хертогенбос и засобирался в Харлем или Дельфт. Или посетить Девентер в память о рассказах Брата Дионисия о том, что город этот порождает благочестивые мысли. Антониус,