Улыбака сполз на мостовую. Лиса заплакала. Мумию затрясло. Я замер, но мозг начал работать небывало чётко. Трое. Стоят рядом. Наклонившись к ребятам, я прохрипел:
-На счёт три – бегите к Шпилю… ТРИ!!!
Я побежал первым. Взмахнул рукой, и серебряная цепочка описала полукруг, захватив всех трёх чудовищ. Эффект был не тот, что я ожидал. Их не рассекло, они не рассыпались. Только замерли на мгновение, в общем достаточное, чтобы обогнавшие меня ребята миновали площадь. Хотя мне показалось, будто последний Расколотый, с гротескной претензией на галантность, взмахнул плащом, пропуская Лису.
И они двинулись ко мне и пытающемуся встать Улыбаке, замыкая кольцо. Я только и мог, что описывать удлинняющимся кулоном круги, разрубающие Теней и заставляющие на секунду замереть Расколотых. Но всё было предрешено…
– Да-да-да, всю работу делают за моих малышей! А ведь этот был почти совсем мой, лысый, гниющий, всё, как надо! Ну так разве можно?! – поигрывая тростью, только что съездившей Кота по макушке, Кошмар, взмахнув плащом, соскочил с трухлявого ящика и брезгливо пнул горелку, уничтожив единственный источник света в каморке. Но Кот всё равно видел это существо слишком отчётливо. …Улыбака с трудом встаёт рядом – в трясущихся руках кривой, как коготь, нож.
– Эй, я к тебе обращаюсь, дружочек. Ты не слишком любишь гостей, да?
…Расколотые наваливаются разом. То ли лапы, то ли щупальца стискивают меня в страстных объятиях.
– Не слишком вежливо, так обращаться с тем, кто спас твою блохастую шкурку, а? – Погонщик кривляется и фиглярствует, руки и ноги гнутся под немыслимыми углами, жуткая маска будто смеётся. А Кот всё не может ничего сказать…
… -Нет-нет-нет-нет-нет, этого не трожьте, он мне всего дороже!!! – весёлый, немного безумный голос, режет как бритва, распевая корявые вирши. Но Расколотые замирают. Правда всего на мгновение:
– Этого можно. – Звонарь почёсывает ближайшего Расколотого. Обломки маски, плавающие на месте лица, расходятся в стороны, и голову рассекает алая щель пасти с огромными, искрошившимися, тупыми зубами…
– Кстати, чуть не забыл, хххих! – сухопарая фигура плюхнулась на матрас, рядом с дрожащим Котом. Тонкая рука змеёй обвила шею, а маска (холод, лютый холод от неё) пристроилась на плече, как ужасная, неестественная, уродливая птица. И шёпот:
– Твой друг передаёт привет… Он наконец перестал улыбаться…
Неестественно жуткая пародия на поцелуй. Секунда, две, и Улыбака падает. На месте его нижней челюсти рваная дыра глотки, обрамлённая гирляндой разорванных мышц и осколками костей. Но крови почти нет. Глаза, расширившиеся на пол лица,