– Что с тобой такое? – спросила она. – Тебя кто-то обидел? Дома что-то случилось? Ты в порядке? Почему ты плачешь?
Ли замотала головой и заверила, что у нее все хорошо, и слезы у нее из-за аллергии на пыльцу. Глупое было оправдание и Ли сама это понимала, но видимо она посчитала, что лучше уж выглядеть глупой, чем кому-то довериться в этой клинике. Тая обняла ее как старшая сестра, и та разревелась еще сильнее.
– Ой, какая страшная у тебя аллергия. – поглаживая ее по плечу, тихо сказала Тая.
Ли продолжала реветь до тех пор пока слезы совсем не высохли. Отогревшись на груди Таи, молодая практиканта оттаяла. Откинув все страхи, Ли рассказала Тае причину своих слез.
– Я еще никогда не работала в окружении европейцев. И это мой первый опыт – хлюпая носом сказал Ли. – Сейчас у меня складывается такое впечатление, что все швейцарцы и немцы очень грубой и невоспитанный народ. Хотя я все же пытаюсь найти объяснение их такому странному поведению.
– Кто тебя обидел? – спросила Тая.
Ли утерла слезы бумажной салфеткой и посмотрела на Таю, словно желая убедиться можно ли доверять этой девушке.
– Всю эту неделю я работаю с доктором Франкос и медсестрой Гардуллой. – наконец заговорила Ли. – Доктор Франкос не давала мне даже к аппарату подойти. Машет на меня руками, нервничает и кричит, чтобы ничего не трогала руками. Даже если я просто хочу одеть перчатки, она встает передо мной, и кричит, чтобы я ничего не делала, ни к чему не прикасалась, и не мешала. Сегодня я хотела вытащить провод, который застрял между колесами лафета. Я ведь ничего дурного не хотела. Доктор Франкос подлетела ко мне, и ударила меня по рукам. Нет, это было совсем не больно физически, но было так неприятно и унизительно. Она это сделала при медсестрах. А медсестра, ты ведь уже знаешь; идут на поводу врачей. Агнесс накричала на меня и ударила. После этого медсестра Гардулла решила, что и ей так можно. Когда мы въезжали операционную, Гардулла так сильно толкнула меня, что я вылетела за порог. Я старалась держаться из последних сил. Всю операцию я простояла у наркозного аппарата не смея двинуться. Я не знаю как это объяснить, но у меня так горела рука, по которой доктор Франкос ударила. После того как она так сделала, я почувствовала, что меня будто парализовало. Мне теперь кажется, что я совсем ничего не смогу делать. Я даже не знаю, получится ли у меня теперь хотя бы заинтубировать больного. После операции пришла Гардулла с другими медперсоналом. Видимо она успела на меня нажаловаться. Видела бы ты с какой насмешкой они на меня смотрели. А потом началось: