На руки не выдали ничего: следовало вернуться с директором, после обеда, потому как вроде бы надлежало получать всё под расписку. На лестничной площадке Листик, внимательно слушавшая и запоминавшая, осела на пол, и глаза её закатились.
–Твою ж мать!!! – Ёлка попыталась вспомнить, что следует делать с обморочными, наклонилась к упавшей, и оттого, наверное, не заметила Дину Яновну.
Женщина стояла на верхней ступеньке лестницы и улыбалась. Губы ползли вверх, взгляд же был холодный, серьёзный, цепкий.
–Смурова. Гольдштейн. Вниз, на обед.
–Погодите вы. Тут… – Ёлка беспомощно кивнула, намекая на потерявшую сознание.
–Вниз на обед, – тон стал металлическим, – С Листопадовой я разберусь.
Ириша дисциплинированно подчинилась сразу. Ёлка – неохотно и с промедлением.
Столовая похоже была переделана из танцевальной залы. Блестящий паркет, раздающееся обильно пространство, из мебели – один длинный стол в центре помещения, составленный из нескольких маленьких. Часть комнаты, где дежурные, наверное, и возились с едой, отгорожена плешивой синей ширмой с серебристыми звездами, изображавшей условное звездное небо. Когда вошли, из часов на стене высунулась из дверцы куцехвостая облезлая птица и, взвизгнув на одной высокой ноте, задом плюхнулась назад.
–Кукушка? – с заметным сомнением подумала вслух Ириша.
Девочки уже ели. Десять человек – по пять с каждой стороны стола. "Негусто для приюта",– отметила Ёлка. Колония всё же казалась ей словом чужеродным, новым. Да и представлялось изначально, что их притащат в какую-то каторжную тюрьму, с решётками на окнах, тесными камерами, злобными вооруженными надзирательницами и всем таким казенным, пахнущим неволей. То, что она видела пока, походило на сиротский дом, да ещё из тех, что попроще, с жизнью впроголодь, но вольной. Десять воспитанниц на огроменный господский особняк – роскошь не то слово! На новеньких взглянули привычно, без интереса, указали на свободные стулья. Рыженькая веснушастая девчонка налила им суп, который пах даже и мясом, и выдала по ломтю серого сухого хлеба. Ёлка и Иришка сели по разные стороны стола и занялись обедом, с любопытством поглядывая по сторонам. Соседки были в форменном. Платья похожие на то, что у Дины Яновны, только синие. "Народ как народ, пока не заговорили", – проголодавшаяся Ёлка поглощала суп на скорость. Вкус показался странным, сладковатым. Но может что добавили, жир какой или типа того. Еда. Настоящая. Ради такой можно недолго и в этой клетке почирикать. Ириша беззастенчиво рассматривала всех вокруг. Особенно её заинтересовали тройняшки. Смуглые, худые, совершенно одинаковые с лица, со смоляными иссиня-черными волосами, движущиеся синхронно даже в том, что наклонялись к столу, и так же одновременно замирающие. Иллюстрация к роману и только. Она ела их глазами, до тех пор, пока те заметили и улыбнулись все так же слаженно.
Старших за столом не было. Вообще. Ёлка уловила это и пока