Заплатив пару тысяч, Андрей Андреевич печально побрел со спеленатой совой домой, обогащенный знаниями, что кормить ее нужно не просто мясом, но и протертой на мелкой терке морковкой, а также творожком и прочими витаминизированными продуктами, которые он и сам видел далеко не часто. Относительно лапы было высказано несколько противоречивых предположений и выписана какая-то редкая мазь.
Начались суровые будни. Лечиться сова не желала, повязку на ноге сдирала, попутно щиплясь и угрожающе щелкая клювом. Помыться в ванной стало совсем проблематично. Продукты, деньги и терпение были на исходе. Радоваться сове продолжал только Алексей, приводивший время от времени своих одноклассников полюбоваться на редкого зверя.
– Назад в лес ей нельзя, она с такой ногой там не выживет, – печально повторял он с явным расчетом, что родители слышат тоже.
Лапа не заживала, шишка продолжала увеличиваться.
Наконец, открыто запротестовала Татьяна Николаевна. Жизни в доме, по ее версии, не стало никакой.
– Да, в лес ее нельзя… – соглашался обычно Андрей Андреевич, – обратно на дачу тоже не вариант, ведь Михалыч ни следить за ней, ни кормить не станет. В лучшем случае чучело сделает.
И вдруг его осенило:
– А может, превратить сову из статьи расходов в статью доходов?
– Это как?
– Продать в зоомагазин!
– А они возьмут?
– Еще как возьмут! С руками оторвут такое сокровище! Это ж полярная сова, редкостный экземпляр!
Опять начались процедуры непростого упаковывания подарка, который давал понять, что он далеко не подарок. Когда в третьем зоомагазине, даже не глядя на предмет разговора, продавцы отвергли гордую птицу, поскольку на нее не было никаких справок и документов, Андрей Андреевич понял, что пропал. Страшное уныние охватило его, и когда он ощутил всю полноту отчаяния, за спиной раздался тоненький детский голосок:
– Мама, мама, ну купи мне попугайчика!
Он оглянулся и увидел у прилавка маму с дочкой, которая показывала на клетку с волнистыми ярко-синими попугайчиками.
– Ну зачем тебе такой маленький? Мы же с тобой побольше хотели, а эти и говорить не научатся видишь, у них головка с наперсток. Там мозгов совсем нет!
– Ну и что, что нет! – артачилась девочка. – Они все равно хорошие.
Поняв, что это последний шанс, Андрей Андреевич, чувствуя себя немного Остапом Бендером, ринулся в атаку:
– Хотели завести попугая?
– Да вот, – замялась мамаша, – мы думали большого какого-нибудь завести, чтобы разговаривать умел.
– А у них нет больших… только маленькие, – чуть не рыдая, протянула дочка, которая по возрасту была вдвое младше Алексея.
Пряча рюкзак до поры за спину, Андрей Андреевич растянулся в самой доброй улыбке, на какую только был способен:
– Попробую помочь вашему