– Садись за мой столик, я один сижу! – почти выкрикнул он.
– Ты ж идти не хотел, – усмехнулся Евгений, – хитрец, а сам обогнал меня.
– Уже и водочки треснул. Извини, старик, после такого проигрыша выпить захотелось.
– “Раз пошли на дело, выпить захотелось…” – ухватив обрывок его фразы, пропел справа от Станислава долговязый парень, наклоняясь над раковиной.
Станислав брезгливо поморщился, а Евгений приветливо кивнул в сторону парня:
– Знакомься, это Эдик, мастер по плаванью.
– Так ты не один? – обрадовался Станислав, разворачиваясь и пожимая мокрую, только что намыленную руку Эдика.
– Ага, – снисходительно кивнул Евгений, – из-за них я сюда и притащился. Я ведь проиграл все, что было. Ты уходил, у меня на кармане два косаря висело. А потом как отрезало. Минут за сорок все улетело. Надо было с тобой двигать. Хорошо, друзья мимо проходили. Знакомься.
Станислав неистово пожал руки всем друзьям Евгения, только что отлипшим от писсуаров, пропуская их имена мимо ушей.
Их было пятеро. Именно в этот торжественный момент дверь туалета раскрылась, впустив порцию свежего куплета из зала. На пороге показался тот самый тип, который собирался испортить Станиславу вечер.
Сцена напомнила финал “Ревизора”, с той лишь разницей, что все персонажи, застывшие в немой сцене у Гоголя, уместились в лице этого несчастного.
Распахивая настежь дверь, он, видимо, был уверен в скорой и легкой победе. Даже рукав на левой руке успел закатать. Ничто не скрылось от Станислава. В нахлынувшей на него вдруг волне вальяжности он по-барски положил руку на плечо Евгению, которого знал дольше, чем злополучного ревнивца.
– Ну что, мужики, займемся делом?! «С меня пузырь “Пятизвездочной”», —сказал он чуть громче, чем следовало.
– Вперед! – скомандовал ничего не подозревающий Евгений, и они гуськом прошествовали мимо бедняги, который был настолько ошарашен, что даже не посторонился. Его потеснили всей толпой, и он, прижатый к дверному косяку спиной, проводил процессию безумными глазами.
Физически ощущая всю степень его замешательства, Станислав не глядя задел плечом застывшую у входа фигуру.
В зале грохотала музыка: “Я иду в каба-ак…”
Станислав так внезапно очнулся от этих своих мыслей, что даже вздрогнул. Он по-прежнему сидел за столом, уставившись на танцующие пары. Время неумолимо двигалось вперед, и обозначенные пять минут истекали со всей определенностью. Нужно было кончать фантазировать и принимать какое-нибудь решение. Сколько он ни пытался заглянуть в просвет между танцующими, своего нелепого обидчика так и не увидел.
“Ну почему я, почему мне это все? Сколько народу, господи. А подойти можно только ко мне одному. Что во мне такого? Может быть, беззащитность прет от меня и ее так же трудно спрятать, как запах заношенных носков? Разве можно подойти вон к тому