– Я хочу с вами поцеловаться, – сказала девушка… и, раскрыв зонтик, обвила руками мою шею.
В осеннем городе кричали воробьи. И под жёлто-солнечным зонтиком, как родные, целовались ещё недавно незнакомые друг другу мы из долгой-долгой ночи…
– Комната не нужна? – услышали мы чей-то голос потом.
И с трудом оторвались друг от друга…
Рядом с нами стояла немолодая женщина в сером вязаном платке.
– Я говорю: комната вам не нужна? – ещё раз спросила женщина. – Хорошая, чистая комната… И бельё только что заменённое. Недорого возьму…
Вот…
− А я-то думала, что мы улетели! – воскликнула моя юная спутница, глядя на меня и лучисто, и весело, и очень грустно..
– А разве нет? – удивился и я.
Милая девушка под жёлтым зонтиком, вдруг нежно-нежно на меня посмотрела, и, громко зарыдав, убежала в никуда, исчезла. Исчезла, как я теперь понимаю, навсегда.
Но с этого утра что-то со мной произошло невероятное – я стал смотреть на неустойчивую жизнь времени другими глазами и по-другому ценить придуманный не мною мир.
Во-первых, я, с огромным трудом, но устроился кочегаром в котельную единственного действующего в городе предприятия – хлебозавода, где работал омерзительно грубый, разнузданный и неприятный старик−ветеран. Я был его сменщиком. Старик ненавидел всех и вся. Но особенно – поселившихся под высоким потолком котельной голубей. Этих он ненавидел всеми фибрами своей души – их воркование выводило его из себя, а белые пятна птичьего помёта на грязном полу кочегарки приводили в бешенство. При каждом удобном случае дед швырял в сидящих высоко, на потолочных балках голубей загодя приготовленные палки и камни. Матерился нещадно. Я его невзлюбил…
Однажды знакомый редактор одной из прежде партийных, а теперь независимых газет города, предложил мне написать рассказ.
– О чём хочешь!, − сказал он. – Сейчас, слава Богу, можно писать о чём угодно!
Я написал об этом типе. Написал всё, как есть. Даже имя его сохранил – Тарас Дмитриевич… Но финал поневоле получился у меня неправдивым.
У меня, в финале, дед, матерясь, выползал из котельной в раннее утро, и смотрел в безоблачное небо. Там, в заманчивой голубизне, радостно кувыркались ненавистные ему голуби. Завидев их, дед ругнулся, автоматически пошарил глазами по двору в поисках камня…
А когда опять глянул в небо, то невольно обомлел: со стороны восходящего солнца к голубиной стае, невидимый беззаботными птицами, целенаправленно и неотвратимо приближался хищный ястреб.
Дед громко захлопал в ладоши, но ни голуби, ни ястреб его не услышали.
Дед стал кричать. Всё то же.
Тогда дед метнулся в котельную, и включил аварийный гудок.
Непрекращающийся вой гудка в тишине раннего утра разбудил жильцов близлежащих домов.
Те, повыбегав на балконы, и поняв, что мерзкий старик просто дурИт, подняли крик, угрожая хулигану расправой…
А