Я мечтала, что он будет разнимать дерущихся из-за меня мальчиков, или пригласит на танец самую первую среди толпы наших студентов в огромном институтском зале, как Наташу Ростову, или, на худой конец, бросится поднимать случайно рассыпанные мной тетрадки из открывшегося дипломата, и наши руки встретятся, и глаза тоже, и сердца встрепенутся и взлетят в небо, как птицы!
Ничего подобного! Эта заморочка с «дифзачетом по физколде» отбила мне все остатки мозга!
Сегодня я одна из первых умудрилась ответить Антонине по Наташкиной шпоре, и Натка, естественно, ждала от меня моей половины шпаргалок. Я же, прошлой ночью, уже ближе к трем часам, размечтавшись об объекте своего обожания, написала не все. Заснула.
Поэтому срочно нужно было изобразить для нее пару недостающих «шпор». Вдруг, по закону подлости, они и попадутся. Нет! Так подставить подругу я не могла!
Я спустилась в холл на первый этаж, чтобы не маячить перед нашим кабинетом, заверив Наталью, что через десять-пятнадцать минут принесу недостающие листочки.
Сесть там было некуда. У нас, вообще, в холле не было никаких приспособлений для сидения. Ну, чтоб студенты всегда были в тонусе, и в холле не задерживались. Но все, не договариваясь, облюбовали банкетки вдоль окон. Сидя на них, переобувались, целовались, писали разнообразные конспекты и списывали «домашку», короче, делали все то, что кому в данный момент требовалось.
Чаще всего там просто сидели и глазели. Парни – на девчат, и наоборот.
В данный момент меня волновали только мои «шпоры». Поэтому, глянув своими, подслеповатыми глазами в сторону банкеток, я увидела, что при желании, в одном месте можно втиснуться. И понеслась, сбивая всех на ходу, к этому, якобы, свободному месту.
То, что там сидели только парни, и среди них Женя, я увидела, вернее, поняла, когда уже насильно попросила их раздвинуться, чтобы я могла сесть. Выглядело это следующим образом : «Ой, мальчики, мне очень нужно!»
Они подвинулись, удивленно глядя на меня, как на Моську, решившую потревожить самого Слона. А я, не обращая на них внимания, начала строчить на четвертинке тетрадного листа вожделенные формулы.
– А нога под ней хорошая, – вдруг услышала я приятный уверенный голос.
Оторвавшись от своих многострадальных опусов, я прямо рядом с собой справа, увидела своего героя. Не знаю, покраснела я или побледнела, но парни загоготали на весь вестибюль: то ли с меня, то ли с Жениных слов.
Руки мои, естественно, затряслись, и формула закона Био-Савара-Лапласа, предназначенная для Натальи, получилась корявой и с двумя ошибками. Так, что пришлось половину перечеркивать!
– Зовут тебя как? – уже тише спросил Евгений.
– Никак, – почему-то рыкнула я. Парни снова рассмеялись.
– Я – Евгений Макаров. Ма-ка-ров. Слыхала?
– Нет! – продолжала я. – Не знаю я никакого Макарова? Я – Агеева Мария. А-ге-е-ва! Слыхал?
Он неожиданно простодушно ответил:
– Нет!
Но, увидев