Марк Аркадьевич отпустил кота, который стал подавать первые признаки жизни, а потом и вторые – мяукать, выворачиваться и царапаться. Барсик шлёпнулся и галопом помчался из комнаты, только хвост мелькнул.
– И когда Розочка вернётся, – кричал вслед кошачьему футболисту Марк Аркадьевич, – когда она вступит в сей вертеп, я таки ей всё скажу на этот раз, и об ней, и об тебе. Не Барсик ты, а альфонс со всех сторон. Скажу и вообще не посоветуюсь!
Через три дня, перед обедом:
– Марек, не пудри мне мозги, их, может, не видно у меня, но они есть. Говори кратко, будь талантлив, бо у меня дел по горло. Ой, скажешь! Где ты и где кот? Тоже мне, нашёлся потерпевший: гляди, свидетели набегут. Марк Аркадьич, ну ей-богу, ты не в суде, не строй из себя…
– А я таки и есть жертва, Розочка! – перебил супруг. – И, если не этого пушистого террориста, то – твоей любви к нему, чтоб все так жили. Налей мне жиденького. Да погуще. Ну, что там? Как мама? Как Лев Михалыч?
История тринадцатая. Кашне с маками
– Марк Аркадьич, таки я дико извиняюсь, можно сказать, помираю от скромности, но имею спросить: вы шо, пойдёте в этом на работу? – голос Розочки настиг супруга практически на дороге, когда одна нога ещё здесь, но вторая уже на улице, завернула за угол; когда румяное утро одарило квартиру и настроение Марка Аркадьича ярким солнцем, словно улыбка первоклассника на линейке первого сентября; когда…
– Нет, он мне молчит, как рыба об лёд. Как будто я хочу таки знать, где Шлёма, этот беспутный сын своих несчастных родителей прячет заначку в правом кармане старого пиджака, шо висит у него в сарае, гордо именуемом гардеробом.
Марк Аркадьич мял в руках шляпу и чувствовал себя школьником в кабинете директора и мог поклясться вчерашним голубцом, шо он таки не знал о заначке, а Розочка…
– А Роза Львовна всё знает, кроме одного, – подтвердила его мысли супруга. – Когда ты решил, шо полотенчико Миры Борисовны лучше кашне? Я, конечно, приветствую изо всех сил твою таки лояльность к сестре моего отца, и даже больше – тебе к лицу эти вышитые маки. Прекрасно сидят. Ромашки освежают и придают смекалки интеллекту, шо нынче брызжит с твоих щёк, я аж ослепла. Мы уже с Барсиком имеем полчаса молчать об этом, но шо таки скажет тётя Мира, когда приедет и не обнаружит своего подарка на стене? Ты знаешь, Марек?
Тот послушно кивнул. И посмотрел в зеркало. Сомнений нет: Розочка не придумала и не придиралась, на шее, как родное, прохлаждалось кухонное полотенце. Подарок Миры Борисовны на 8 марта. И уж лучше проиграть процесс иль съесть свою шапку, нежели родственница обнаружит непочтительное отношение к её дарам. А чёрное кашне в приятную